– Теперь чувствуй.
Я попробовал. Впустую.
– Чувствуй…
Я старался. Сначала ничего не происходило, а потом мне открылись потоки хаоса и гармонии внутри растения, похожие на те, какие ощущались под Кандаром.
Ощущение исчезло, и я взглянул вниз. Дайала отняла руку.
– Попробуй сам.
Я попробовал и в конце концов добился того, что у меня стало получаться всякий раз. Правда, к тому времени по лицу моему струился пот, а солнце уже клонилось к закату.
– Это все?
– Это очень много, юный Леррис. Очень немногие способны это усвоить, и все, кто способен – друиды.
– Зачем это?
– Потому что в скором времени друидов почти не останется.
Она печально улыбнулась и, пока я собирался с мыслями, исчезла, словно дымка лесного утра.
Пребывая в растерянности, я отправился в столовую, проглотил, не заметив вкуса, тарелку баранины и вернулся в комнату Кристал, где раскрыл «Начала Гармонии».
Правда, насчет сплетения гармонии с хаосом найти ничего не удалось.
Я все еще читал, когда пришла Кристал.
– Засиделся с книгой?
– Ждал тебя.
– А в дорогу собрался?
– Там все, кроме еды, – я указал на посох и торбу.
– Хорошо. Завтра будет жарко.
– Так ведь жара стоит уже невесть сколько восьмидневок. – Стараясь не зевать, я закрыл книгу и спустил босые ступни на прохладный каменный пол.
– Теперь я знаю, почему ты ничего не в состоянии понять, – сказала Кристал, сняв куртку и бросив ее в угол.
– Почему?
– Потому что тогда тебе пришлось бы согласиться с твоим отцом, – сказала она, стягивая сапоги. – И как только твоя мать с ним живет?
– Я тебе говорил, у нее гончарная мастерская. Она делает посуду – лучшую на Отшельничьем – и никогда не говорит с отцом о хаосе, гармонии, Совете, Братстве, Институте, – ни о чем из того, чем он занимается. Наверное, поэтому я не понимал, кто он и какой мощью обладает.
– Ты не хотел понимать.
Мне пришлось кивнуть: наверное, она была права.
– Подойди ко мне. Встань рядом.
Она, в рубашке и брюках, но без сапог, стояла у окна.
Я встал рядом и всмотрелся в темноту снаружи. Огоньков было совсем немного: Расор испытывал острую нехватку лампадного масла.
– Я все понимаю, Леррис, и все-таки сержусь на тебя. Знаю, что это несправедливо, но сержусь. Только не думай, будто я тебя не люблю. Люблю, но любовь вовсе не исключает гнева.
– Жаль, – сказал я, ибо ничего лучше не пришло на ум.
– Вижу, по-настоящему ты все же не понимаешь. Может, и хорошо, что тебе предстоит путешествовать с Джастином и Дайалой. Поговори с ней. А сейчас, – она сжала мою руку, – давай ложиться. Тебе завтра рано вставать. Да и мне тоже: как говорит твой отец, ждать кораблей Хамора осталось недолго.
C
Воррак, Хидлен (Кандар)
Мужчина в желто-коричневом мундире шагает по деревянному покрытию бронированной палубы и поправляет на лысой голове того же цвета фуражку. Возле орудийной башни он останавливается, некоторое время рассматривает пушечный ствол, высовывающийся из амбразуры, а потом поворачивается и по металлической лестнице взбирается на мостик.
– Приветствую тебя, маршал Дирсс.
– Привет и тебе, командир Гуртель, – с поклоном отвечает Дирсс. – Я явился, чтобы пожелать тебе здоровья и заверить в неизменной благосклонности императора.
– Премного благодарен. Я получил твой приказ и весьма сожалею, что ты не будешь нас сопровождать. Может быть, господин, ты еще передумаешь? – спрашивает командующий флотом.
– К глубочайшему моему сожалению, нет. Не считаю возможным оказывать давление своим присутствием. Полевой командир Спейра и субмаршал Хай’йеррс прекрасно справляются с командованием сухопутными войсками, и я уж всяко не улучшил бы своим вмешательством боеготовность вверенного тебе флота. В морской тактике и технике ты прекрасно разбираешься сам, а моя задача состоит в первую очередь в том, чтобы расширить зону наших наземных операций, дабы обеспечить снабжение и всемерную поддержку флота, – заявляет Дирсс с полной сожаления улыбкой.
– Флот высоко ценит твои усилия, маршал Дирсс, особенно стремление покончить с… – Седовласый флотоводец пожимает плечами. – Ты знаешь, о чем я.
– О покушениях на высших командиров и неожиданной активности противника в области черной магии? – с улыбкой уточняет Дирсс.
– Да. Надеюсь, эти досадные препятствия будут устранены и мы сможем заняться настоящим делом.
Взор командующего флотом обращается на северо-восток.
– Мы сделаем все во исполнение воли императора.
– Да исполнится всякое его желание.
– Не смею более отнимать твое время. Да пребудет с тобой благоволение императора, – говорит Дирсс с коротким кивком.
– И с тобой, маршал.
Флотоводец отдает честь, и Дирсс, повернувшись, спускается по железной лестнице на главную палубу, пересекает ее, минует караул у трапа и сходит с борта корабля на каменный пирс.
Над гладью гавани поднимаются дымки из труб более чем сорока военных кораблей, что ходят под флагом с солнечной вспышкой.
Но глаза маршала на миг устремляются за пределы гавани, к лежащему на северо-востоке, невидимому отсюда острову. Потом он снова смотрит на корабли и, покачав головой, бормочет:
– Несчастные орудия.
CI
На рассвете мои сумы были уложены, посох вставлен в держатель, и я стоял рядом с оседланным, навьюченным Гэрлоком. Джастин с Дайалой уже сидели верхом. Дайала ездила босой, без седла и стремян, с одним недоуздком, который сейчас был брошен на шею ее лошади. В выделенный нам в сопровождение конный полувзвод входили Валдейн, Берли и еще четверо бойцов, которых я знал разве что в лицо.
День обещал быть ясным и жарким. В этом отношении никаких перемен не было и не предвиделось.
Отец обнял меня, а Джастину шутливо велел не отлынивать от дела. На что тот посоветовал брату не отлынивать самому и как следует присматривать за его ученицей.
Кристал обняла меня и шепнула, чтобы я не взваливал все на себя и не вернулся к ней с седой бородой.
Я обещал постараться и в награду за обещание получил нежный поцелуй.
– …эта компания… собирается… остановить армию? – донеслись до моего слуха чьи-то слова.
– …Леррис… малый не промах… сам лопнет, но армию остановит, – отозвался Фрегин.
– Не вздумай! – шепнула мне Кристал.
Я улыбнулся и направил Гэрлока вперед. Лишь немногие прохожие, главным образом нагруженные
