разгромила зал ресторана гостиницы 'Останкинская', считавшийся угодьями группировки того же названия. Кровью и смертями закончилось нападение на чеченское кафе 'Восход' - три человека убито, пятеро ранено.
На следующий день по сигналу боевого сбора на Московской кольцевой автодороге собралось примерно 500 членов общины. Пять лидеров противоборствующих группировок были приговорены к смерти. Но чеченские боевики недооценили своих оппонентов. Люберецкие и солнцевские почувствовали, что община уже не так опасна (к тому моменту находились под следствием за рэкет Атларгериев, Нухаев, задержан Женя Люберецкий и другие лидеры), и нанесли новые удары. Рядом с кинотеатром 'Москва', в самом центре столицы днем (такого никогда раньше не было) чеченцы затеяли перестрелку с азербайджанцами. С места происшествия обе стороны благополучно скрылись. Позже одного из пострадавших доставили в институт Склифосовского чеченские боевики. Членам общины все чаще приходилось браться за оружие, чтобы доказать право на место под солнцем.
На боевом духе выходцев из Грозного это никак не отразилось. Вот случай, который можно было бы назвать анекдотом, если бы не его жутковатый смысл. В суде Бауманского района рассматривалось дело Х. Мизиева, обвинявшегося в ограблении прохожего. Находившийся в зале суда во главе большой группы чеченцев брат подсудимого заявил потерпевшему: если тот будет давать обличительные показания, то он отрубит истцу голову. Прибывший наряд милиции задержал угрожавшего С. Мизиева, у которого был изъят… топор для рубки мяса!
О критической ситуации в Москве, в связи с деятельностью чеченской общины, говорит такой факт. В начале 1990 года главный инспектор МВД СССР А. Аслаханов, долгое время отрицавший существование чеченской группировки в столице, обратился с письмом 'О профилактике рэкетиров' к министру В. Бакатину. В документе, в частности, говорится: 'В последнее время в Москве активно действуют организованные преступные группы рэкетиров, вымогающие крупные суммы денег у кооператоров, проституток, наперсточников, работников торговли, сферы услуг и разного рода мошенников.
Наиболее опасной из них является так называемая 'чеченская' группа, совершающая преступления дерзко и с особой жестокостью. Лица, обложенные 'данью', обоснованно опасаясь за свою жизнь и близких, факты вымогательства скрывают. Связанные круговой порукой, родственными, тейповыми связями, религией, преступлениями, члены группы, задержанные за совершение разбойных нападений, своих сообщников не называют.
Лидеры же внушают, что, изымая деньги у преступников, нажитые противоправным путем, они способствуют торжеству справедливости, а 'геройскими подвигами' прославляют чеченскую нацию, что в какой-то мере способствует пополнению группы, особенно нетрудоустроенной молодежью из Чечене- Ингушетии…' Заявление чеченца Асланбека Аслаханова, искушенного в тонкостях национальной политики и к тому же носившего тогда звание полковника милиции, можно оставить без комментария.
Между тем столичная братва решала проблему доступными ей способами. В сентябре группа московских боевиков избила деревянными битами трех чеченцев. В ночь на 8 ноября на территории 4-го таксопарка были изувечены два боевика-чеченца. Спустя месяц застрелен чеченец Батаев, еще двое получили ранения. Пошла обратная переадресовка налога на охрану, община теряла авторитет. А когда во время переговоров с солнцевскими было застрелено два представителя останкинской группировки и чеченцы не отомстили за кровь, пошли разговоры о закате общины. Не последней причиной утраты позиций оказался сенсационный арест лидера южнопортового клана, самого известного после Хасбулатова чеченца Николая Сулейманова.
Робин Гуд из Грозного
Темная 'девятка' без номерных знаков лишь на мгновение притормозила у тротуара. Тонированное стекло опустилось, и из темного чрева автомобиля загрохотали выстрелы. Пули предназначались хорошо одетому, крепкого телосложения кавказцу. Он замертво рухнул на тротуар, а 'девятка', взревев двигателем, рванула прочь и скрылась за поворотом.
Введенный в действие для розыска машины оперативный план 'Перехват-Центр' результатов не принес. Ни 'Жигули', ни киллеров найти не удалось. В том же, что убийцы выполняли заказ, у Оперативников сомнений не возникло. Жертвой был тридцатидевятилетний Николай Сулейманов, известный в преступном мире под кличкой Хоза. Он был не просто авторитетом, а в течение многих лет, вплоть до своей гибели за несколько дней до начала 1995 года, являлся 'крестным отцом' самой мощной московской этнической группировки - чеченская община.
Сулейманов считался пионером перестроечного рэкета. Громкое дело о вымогательстве 2,5 миллионов рублей у директора красногорского СП 'Союз Интернэшнл' Балакирева (в те годы требуемая сумма выглядела астрономической) на некоторое время прервало роскошную жизнь чеченского мафиози. В его задержании принимали участие не только сотрудники МУРа, ной спецподразделение бывшего КГБ. А момент взятия с поличным самого 'крестного отца' демонстрировался в программе 'Время' - честь, которой, не удостаивался до этого ни один преступник.
Разумеется, факта вымогательства, даже рекордной суммы, было недостаточно, чтобы прогреметь на весь мир (напомню, информационная программа 'Время' передавалась по каналам спутниковой связи в Европу и Северную Америку, а записи ее выпусков попадали в главный архив ЦТ). Арестом Сулейманова спецслужбы как бы объявили войну организованной преступности, рэкету, теневому бизнесу. Войну, в которой теперь это очевидно - преимущества были и есть на стороне мафиози. По делу Сулейманова легко отслеживается расстановка сил в общине. Даже оказавшись за решеткой Бутырской тюрьмы, Хоза продолжал руководить ее действиями, давая указания и консультации оставшимся на свободе авторитетам, не забывал и о кадровой политике - расставлял на ключевые позиции людей.
Вначале, как легко догадаться, Сулейманов категорически отрицал причастность к рэкету и утверждал, что никогда раньше не видел ни подельников, ни потерпевшего. Когда ему предъявили неопровержимые доказательства - оперативную видеосъемку встреч с директором СП и аудиозапись беседы с Балакиревым, - Хоза и вовсе отказался отвечать на какие бы то ни было вопросы. Кстати, небольшой фрагмент 'джентльменского' разговора с жертвой вымогательства стоит привести дословно. Поясню, что беседа состоялась в кафе 'Встреча', где члены общины регулярно собирались для обсуждения текущих дел. Причем в тот день оно было закрыто для посетителей, исключительно для удобства Хозы и его друзей. И еще небольшое пояснение. Накануне встречи коммерсанта, не желавшего выполнять требования вымогателей, боевики вывозили в подмосковный лес около пионерского лагеря 'Зорька', где избивали в течение нескольких часов, а в следующий раз предложили выбрать Балакиреву самому, что лучше: закопать его живым, убить из пистолета или распять, как Христа…
Запись сделана скрытно с помощью диктофона 'Пирлкордер' (в разговоре принимают участие подельники Хозы экономист Комаров и активный член общины Ахмадов):
'Сулейманов: Ведь ты пойми, 'с фонаря' приходят, хотят на ровном месте получить. Приходят и начинают дурить. Ходят, ноют - вывозят там. На самом деле у них не получается, и бывает так, бывает так - понимаешь… Ахмадов: Человека передержали… Комаров: И часто бывает! Сулейманов: Вот именно. Представь себе - чеченец и мужик при больших деньгах. Я говорю своему - разберись с ним. Пацаны вывезли мужика - давай деньги! Взяли, короче говоря, нагнули его, это самое… А у него из глотки капает. Рот ему завязали, а у него с носом что-то. Понимаешь? У него, оказывается, больничный был, и нос не дышал.
Ахмадов: И человек умер, понимаешь? В принципе и не хотели, но человек умер. Не в этом дело - хотели, не хотели… Никому теперь не легче.
Сулейманов: Всего-то два с половиной миллиона. Вот у Брежнева сколько было?
Балакирев: И они никому не нужны оказались.
Сулейманов: Правильно! В гробу карманов нет…'
Думаю, приведенного диалога достаточно, чтобы увидеть всю глубину аргументов рэкетиров.
Несмотря на скрупулезное расследование дела, по которому проходили также подруга Сулейманова
