Он дал нам с братом поносить свои часы. Целую неделю мы носили их по очереди. Кожаный ремешок был слишком велик для нас, и он проделал дырочку, чтобы часы не болтались на наших тонких запястьях. Я брал эти часы с собой в школу Жанны д'Арк и показывал их своим одноклассникам во время перемены, когда они обступили меня. Может быть, и директриса заметила эти огромные часы у меня на руке, а может, она видела из своего окна, как я приехал на американском автомобиле Роже Венсана... Вот она и подумала, что хватит с нее, и что мне не место в школе Жанны д'Арк.
— А что ты читаешь, какие книги? — спросил меня однажды Жан Д.
Они все пили кофе в гостиной после обеда: Анни, Матильда, маленькая Элен и Белоснежка. Это был четверг. Мы ждали Фреде, которая должна была приехать со своим племянником. Мы решили, что после обеда пойдем к замку и обязательно войдем в него, как тогда с отцом. Рядом с племянником Фреде мы должны были стать храбрее и отважиться на такой шаг.
— Патош много читает, — ответила Анни. — Правда, Белоснежка?
— Он слишком много читает для своего возраста, — сказала Белоснежка.
Мы с братом обмакнули по кусочку сахара в чашку Анни и, как того требовала церемония гадания на кофейной гуще, надкусили сахар. Потом, когда они допьют кофе, Матильда прочтет в пустых чашках будущее, «прочтет кофейную гущу», как она говорила.
— А что ты читаешь? — спросил меня Жан Д.
Я ответил, что читаю «Зеленую библиотеку»: Жюля Верна, «Последнего из могикан»... но мне больше нравились «Три мушкетера», потому что там на плече у Миледи была выжжена лилия.
— Тебе надо читать «Черную серию», — сказал Жан Д.
— Ты с ума сошел, Жан... — смеясь, сказала Анни. — Патош еще слишком мал для «Черной серии».
— Успеет он еще начитаться «Черной серии», — сказала маленькая Элен.
По всей видимости, ни Матильда, ни Белоснежка не знали, что такое «Черная серия». Они молчали.
Через несколько дней он снова приехал на малолитражке с Анни. Дело было к ужину, шел дождь, на Жане Д. была куртка-канадка. Мы с братом в столовой слушали радиопередачу; увидев, что он входит вместе с Анни, мы привстали, чтобы поздороваться с ним.
— Знаешь, — сказал мне Жан Д., — а я принес тебе «Черную серию».
Он вынул из кармана куртки черно-желтую книжку и протянул ее мне.
— Не верь ему, Патош... — сказала Анни. — Он шутит. Эта книга — не для тебя...
Жан Д. смотрел на меня слегка расширенными глазами, взгляд его был нежным и грустным. В какие-то минуты мне начинало казаться, что он — ребенок, такой же, как мы. Анни частенько разговаривала с ним так же, как с нами.
— Да нет... — сказал Жан Д. — Я уверен, что эта книга тебе понравится.
Чтобы не огорчать его, я взял ее, и по сей день, когда я вижу черно-желтую бумажную обложку, во мне эхом отзывается низкий, немного тягучий голос, голос Жана Д., повторявшего нам с братом название книги, которую он принес: «Башли не брать».
Было ли это в тот самый день? Шел дождь. Мы с Белоснежкой отправились за конвертами и бумагой для писем. Когда мы выходили из дома, Анни и Жан Д. сидели вдвоем в малолитражке, стоявшей у наших дверей. Они что-то обсуждали и были так увлечены разговором, что нас не увидели. Я все-таки помахал им рукой. Жан Д. поднял воротник своей куртки. Когда мы вернулись, они все еще сидели в машине. Я подошел к ним, но они меня даже не заметили. Они разговаривали и были чем-то озабочены.
Маленькая Элен раскладывала в столовой пасьянс и слушала радио. Матильда, должно быть, ушла к себе. Мы с братом поднялись в свою комнату. Я смотрел из окна на малолитражку под дождем. Они так и просидели в машине, проговорив до самого ужина. И что за секреты у них были?
Роже Венсан и Жан Д. часто приезжали к нам ужинать вместе с Андре К. Остальные гости появлялись после ужина. В эти вечера все они допоздна засиживались в гостиной. В нашу комнату долетали взрывы смеха и громкие голоса. И звонки телефона. И еще звонки в дверь. Мы ужинали с Белоснежкой в половине восьмого на кухне. А в гостиной уже был накрыт стол для Роже Венсана, Жана Д., Андре К., Анни, Матильды и маленькой Элен. Готовила для них маленькая Элен, и все они в один голос говорили, что она была «отличная повариха».
Перед тем как идти наверх спать, мы заходили в гостиную сказать всем «спокойной ночи». На нас поверх пижам были надеты халатики — два халатика из шотландки нам подарила Анни.
Остальные гости съезжались постепенно в течение всего вечера. Я не мог удержаться от того, чтобы не смотреть на них сквозь прорези в ставнях, как только Белоснежка говорила нам «спокойной ночи» и гасила свет. Все они по очереди звонили в дверь. Я хорошо видел их лица — на крыльце горела яркая лампочка. Некоторые из них остались в памяти навсегда. И мне странно, что полицейские меня не допрашивали: дети ведь смотрят. И слушают.
- У вас очень красивые халатики, — говорил Роже Венсан.
И улыбался. Сначала мы здоровались за руку с Андре К., она всегда сидела в кресле в цветочек, возле телефона. Ей без конца звонили к нам. Маленькая Элен, снимавшая трубку, говорила:
— Андре, это тебя...
Андре К. непринужденно протягивала нам руку. Она тоже улыбалась, но улыбка мгновенно исчезала с ее лица, не то что у Роже Венсана.
— Спокойной ночи, дети.
Это была веснушчатая, зеленоглазая, скуластая шатенка с челкой на лбу. Она много курила.
Мы пожимали руку всегда улыбающемуся Роже Венсану. Потом Жану Д. Целовали Анни и маленькую Элен. Когда мы уходили из гостиной с Белоснежкой, Роже Венсан еще раз говорил, какие у нас элегантные халаты.
Мы уже подходили к лестнице, когда Жан Д. выглядывал из гостиной, приоткрыв дверь.
— Приятных сновидений.
Он смотрел на нас своими нежными, слегка расширенными глазами. Потом подмигивал и тихим голосом, словно речь шла о какой-то нашей общей тайне, говорил:
— Башли не брать.
Однажды в четверг у Белоснежки был выходной. Она хотела навестить кого-то из родственников в Париже и после обеда уехала с Анни и Матильдой на малолитражке. Мы остались одни под присмотром маленькой Элен. Играли в саду, ставили палатку, которую подарила мне на день рождения Анни. Под вечер приехал Роже Венсан, один. Они с маленькой Элен разговаривали во дворике перед домом, но я не слышал, о чем они говорили. Маленькая Элен сказала, что у них есть дела в Версале, и попросила нас составить им компанию.
Мы были рады, что снова поедем в американском автомобиле Роже Венсана. Это было в апреле, во время пасхальных каникул. Маленькая Элен села впереди. На ней были ее всегдашние брюки и ковбойская курточка. Мы с братом сидели на огромном заднем сиденье и ноги у нас не доставали до низу.
Роже Венсан вел машину медленно. Он обернулся к нам и с улыбкой спросил:
— Хотите, я включу радио?
Радио? В этой машине, значит, и радио слушать можно? Он нажал кнопку из слоновой кости на приборной доске, и сразу же зазвучала музыка.
— Громче или тише, дети? — спросил он.
Мы не осмелились ответить ему. Мы слушали музыку, идущую из приборной доски. А потом какая-то женщина запела сиплым голосом.
— Это поет Эдит, дети, — сказал Роже Венсан. — Наша приятельница...
— Ты видишься с Эдит? — спросил он у маленькой Элен.
— Да. Иногда, — ответила маленькая Элен.
Мы ехали по очень длинному проспекту и прибыли в Версаль. Машина остановилась у светофора, и мы с восторгом рассматривали слева на лужайке огромные часы с цифрами, выложенными из цветов.
