Роза не выходила из спальни. О ней заботились Клементе и Джина. Целыми днями девушка рыдала и казнила себя, обвиняя в смерти брата. Права была покойница мать: дочь оскорбила Христа, и Господь наказал Розу. Она предалась разврату, разврат проник и в душу ее любимого брата Анджело. И Ивецио пришлось убить старшего брата, дабы избежать самого постыдного греха: греха кровосмешения.
На скотину обрушился мор. Болезнь перекинулась на детей, и слабые умерли. Потом случился пожар. Люди говорили, будто «Фавориту» поджег ангел мщения, но, вероятно, виной всему была опрокинутая свеча или искра, вылетевшая из очага. Кто-то упомянул молнию, но в эту пору гроз не бывало. Роза лежала в постели и услышала тревожные крики лишь тогда, когда дым уже просачивался в дверь. Иньяцио объезжал поля, а Пьер Луиджи с Клементе отправились в деревню.
Роза почувствовала опасность, и воля к жизни победила отчаяние. Она вспомнила об Ивецио: в теперешнем состоянии брат, пожалуй, так и погибнет в огне, не сделав ничего, чтобы спастись. Схватив одеяло, девушка кинулась в задымленный коридор и ворвалась в спальню Ивецио.
Клементе утром, одев Ивецио, посадил его на стул. Так он и сидел до сих пор, бледный, равнодушный, глядя в одну точку. По лестнице уже нельзя было спуститься, и Роза вспомнила об окне, выходившем в огород. Она взяла Ивецио за руку, заговорила с ним ласково и заставила пересесть на подоконник, а сама села рядом. Дым уже заполнил комнату, и на первом этаже потрескивало пламя.
— А теперь мы спрыгнем, — прошептала она Ивецио на ухо.
Он оставался совершенно спокойным, казалось, слова Розы управляли его движениями. Они спрыгнули одновременно и упали на мягкую вскопанную землю, живые и невредимые.
Бабушка погибла в огне, который наверняка и вспыхнул по ее вине из-за навязчивой старческой идеи.
Ветер разнес пламя, загорелся сеновал и коровники. Те животные, что пережили эпидемию, погибли в пламени. За короткое время процветающая ферма обратилась в пепел.
Работники отправились искать работу в других местах. Остался только Клементе, и семья Дуньяни перебралась в маленький домик, принадлежавший когда-то родителям Клементе.
Роза чувствовала, что бедствия на этом не кончатся. Иногда она сидела во дворе, прямо на земле, разглядывая обгоревшие стены и пустые глазницы окон. Теперь здесь было пусто и тихо: ни людей ни животных. Огонь сожрал все: мебель, одежду, фарфор, столовое серебро, шерстяные одеяла, муслиновые шторы, бухгалтерские книги, деньги, припрятанные на черный день, драгоценности Алины.
Чтобы расплатиться с долгами, восстановить хозяйство, следовало заложить землю. Но давно прошли те времена, когда «Фаворита» считалась образцовой фермой.
При пожаре каким-то чудом уцелела раковина, подаренная Розе. Девушка отыскала ее через два дня после пожара под обгоревшей балкой, когда еще дымились уголья. Раковина чудом осталась неповрежденной.
Для Розы эта находка стала знаком свыше. Ей казалось, Анджело поведал ей о том, что он свершил волшебный путь наутилусов. В сердце девушки возродилась надежда, вновь заиграла в ее жилах молодая горячая кровь. Роза поняла: жизнь надо начинать заново.
Однажды ночью отец позвал дочь. Иньяцио сидел на кровати, откинувшись на подушки. Он побледнел и исхудал. Под глазами были темные круги, нос вытянулся и заострился. Ноздри нервно дергались. Роза взглянула на его бесцветные губы и догадалась, что отец умирает. При свете стоявшей у изголовья свечи уши Иньяцио казались зловеще бледными и прозрачными. Такие Роза видела на картине, изображавшей смерть святого. И Алина накануне смерти выглядела так же.
А вот Анджело таким не был, потому что он мгновенно шагнул из жизни в смерть.
— Я умираю, — произнес Иньяцио. — Мой путь окончен.
— Да, отец, — спокойно ответила Роза.
Он улыбнулся дочери. Пьера Луиджи отправили в деревню за священником, а Ивецио спал у себя в комнате, равнодушный ко всему на свете.
— На Ивецио рассчитывать нечего, — сказал Иньяцио, облизнув бескровные губы. — Пьер Луиджи соображает только в моторах. Но ничего хорошего от него не дождешься. А я оставляю тебя…
В голосе отца звучала покорность человека, собирающегося в далекий путь, от которого нельзя отказаться.
— Не беспокойтесь за меня, — успокоила отца Роза.
Иньяцио улыбнулся и прикрыл глаза, набираясь сил для того, чтобы продолжить разговор. Он уже несколько дней назад понял, что умирает. Тяжесть давила ему на сердце. Мучительная, упорная боль невыносимо терзала предплечье, левую руку. Его отец умер от такой же болезни: сердце не справлялось с нагрузкой, а потом и вовсе остановилось. Не усталость, а тревога и несчастья подкосили Иньяцио.
— Когда поставите крест над моей могилой, — продолжал он, — сразу же уезжайте отсюда.
— Уедем, — пообещала Роза.
— И Ивецио заберите…
— Конечно, отец. Мы уедем вместе.
— Так будет лучше. Это место проклято. «Фавориты» больше нет, кончилась… И Дуньяни кончились. Ивецио — не в счет, Пьер Луиджи — мечтатель. Только ты сможешь создать новую семью. Семья — это так важно. Когда ей приходит конец, всему конец.
— Но я всего лишь женщина, — робко возразила Роза.
— Ты — Роза Дуньяни, — не без гордости напомнил ей отец, — у тебя хватит сил начать заново и пойти дальше. Только Анджело мог бы потягаться с тобой. Но Господь решил иначе… Анджело любил нас, но по-своему. Он был талантлив, горяч… Вы с ним похожи, как две капли воды.
Иньяцио провел слабой рукой по лицу, на щеке у него до сих пор остался след от удара хлыстом, что мальчишкой нанес отцу сын.
— Отец, — спросила Роза, — за что Господь наказал нас так тяжко? Еще несколько месяцев назад мы были самыми богатыми фермерами в этих краях, а теперь мы — почти нищие. За что?..
Вопросы Розы остались без ответа: Иньяцио Дуньяни умер.
РОЗА
1982
Глава 1
Роза Летициа отбросила шелковую кремовую простыню, протянула руку и зажгла лампу. Из-под желтого абажура заструился золотистый свет, освещая убранство комнаты в стиле «fin de siecle»: сплошные зеркала и драпировки в голубых и золотых тонах. Роза провела бледной рукой по гриве резного деревянного крылатого льва, украшавшего изголовье кровати. Над кроватью висел великолепный диптих эпохи Возрождения: Мадоннa и ангел словно вели нежную, таинственную беседу.
С тех пор как память ее ослабла, Роза стала забывать сны, но то, что ей только что приснилось, запечатлелось у нее в мозгу во всех подробностях. Она увидела во сне церковь, разделенную пополам: правая половина — в спокойном романском стиле, а левая — в аскетически строгом, готическом. Справа — отпущение грехов и прощение, слева — грех и преступление. С одной стороны — умиротворение и покой, с другой — муки и раскаяние. В центре у алтаря стоял ее брат-близнец Ивецио. Его целомудренная нагота напоминала великолепие фресок Сикстинской капеллы. Он служил мессу, а издалека доносились скорбные и величественные звуки органа.
Роза Летициа видела и себя: в образе то ли Мадонны, то ли Марии Магдалины, слившихся в одну прекрасную женскую фигуру. С другой стороны алтаря она увидела Анджело и Стефано, их обоих воплощала одна незнакомая фигура мужчины. Мужчина и женщина были воплощением греха и искупления. Они пришли сюда, чтобы соединиться священными узами брака. Вдруг в руках служившего мессу появилось
