Ей уже давно понятно, что их едва теплящиеся отношения с Джонни ни к чему не приведут. Если ей суждено было влюбиться в Джонни, почему она не сделала этого?
Но... неужели она влюбилась в Оливера?
О нет.
Любовь – слишком высокое слово, чтобы говорить так о том, что она испытывает к Оливеру. Сексуальное влечение – да. Помутнение рассудка – пожалуй. Головокружение, обостренная чувствительность, все, что угодно. Но не любовь. Она никогда не смогла бы полюбить человека, который построил вокруг своей души каменную стену и навесил замок на ворота...
Она стояла в темной комнате и чего-то ждала. Шелк платья прохладой обливал ее тело, и она почему- то знала, что это свадебное платье. Она не знала – чего она ждет, но, когда сзади послышались шаги и раздался приглушенный вкрадчивый голос, она поняла – ждала именно его. Ждала и боялась.
– Прошу тебя, не говори ничего. Я сам все сделаю... – Он подошел сзади и прижал ее к себе. – А ты не думай ни о чем. Просто ни о чем не думай.
Словно под гипнозом она повернулась к нему, закрыла глаза и опустила голову ему на грудь. Его губы легко касались ее волос.
– Не бойся, – прошептал он. – Тебе будет хорошо. Поверь. Ты должна мне поверить.
Оставалось только подчиниться. Не думай ни о чем... Ни о чем...
Он наклонился к ней, обхватив ладонями ее лицо, и прижался губами к ее губам.
Кончик его языка скользнул по ее верхней губе. Ей было удивительно хорошо. Она привстала на цыпочки и, пошатнувшись, обхватила его за шею. Губы ее приоткрылись, и его язык устремился глубже.
Ему нельзя доверять. Дани знала, что его нежности скоро придет конец. В нем бушевала и рвалась наружу первобытная сила.
Его пальцы коснулись корсажа, нежно перебирая кружево.
Но почему он медлит? Возможно, он передумал и теперь отпустит ее... При этой мысли ее охватила безумная надежда и странное отчаяние...
Тяжелая масса шелка медленно соскользнула к ее ногам...
Он целовал ее плечи, его дыхание обжигало ее.
Его пальцы нежно коснулись ее груди. У нее закружилась голова, она едва дышала. Он нежно сжал пальцами ее соски, и она вскрикнула от возбуждения. В ее сознание вкралась назойливая мысль: у нее слишком маленькая грудь, наверное, ему не понравится. Но его ладони легли на ее груди, и она услышала:
– Ты такая красивая...
Он спустил сорочку с ее плеч, притянул к себе ее бедра, и она почувствовала огонь его тела...
Он снова прижался к ее губам, его язык проникал в ее рот сильными толчками. Она бездумно подчинилась этому вторжению...
Легко подхватив ее на руки, он понес ее, словно она была пушинкой. Какие у него сильные руки. Он осторожно посадил Дани на кровать и опустился перед ней на колени.
Она взглянула в его глаза, и ее страх улетучился. Он стал снимать с нее чулок, легко поглаживая бедра. Она со стыдом оттолкнула его руки, пытаясь прикрыться сорочкой, но он не дал ей этого сделать. Он склонился над ее бедрами, и она с изумлением почувствовала прикосновение его губ...
Они устремились в таинственную темноту, в будоражащий животный аромат ее плоти... Она вновь попыталась оттолкнуть его, сдвинуть колени, но он крепко сжимал ее бедра...
Настойчиво проникая в нежную глубину, он ждал, пока она перестанет сопротивляться...
Ее лицо пылало... Ей хотелось чувствовать тяжесть его тела, твердость его плоти...
Он раздвинул ее ноги, она вскрикнула, но было поздно: он вошел в нее и замер. Сжимая в ладонях ее лицо, он покрывал его поцелуями...
Потом он начал двигаться в ней. Она прислушивалась к непривычным ощущениям, к ритмичному натиску, который вызывал дрожь в глубине ее тела...
Его лицо было над ней, глаза затуманены наслаждением...
Сладкая судорога прошла по ее телу...
Дани проснулась. Тело ее все еще чувствовало истому, словно то, что ей снилось, происходило наяву. Ночная рубашка промокла от пота. Что с нею происходит? И что значит этот странный и сладкий сон? Никогда она не испытывала ничего подобного ни наяву, ни во сне... Боже, что делает с ней этот человек!
– Я должна еще раз извиниться за поведение своего сына, – со вздохом сказала Конни.
За завтраком она все еще была раздражена.
– Я понимаю, он пытается тебя запугать, заставить отказаться от работы, – неожиданно для Дани предположила Конни. – Но ведь ему это не удастся, правда, дорогая?
Дани спустилась к завтраку всего несколько минут назад. Она нарочно опоздала, надеясь, что все остальные уже покончили с едой и разошлись. Тогда она спокойно поела бы в одиночестве, а потом извинилась бы и уехала.
Но Конни, видимо, тоже плохо спала в эту ночь. Она тоже опоздала. Так и вышло, что Конни и Дани завтракали вдвоем.
