хлыстом» казался ему теперь хорошим человеком. «Но теперь ему бы не пришлось меня хлестать, – думал Абуни. – Я научился хорошо писать. Пусть бы скорее созрел новый урожай, пусть бы Хайбани вернул долг, и отец смог бы расплатиться с Эйянациром. Вот кого я не люблю».
И вдруг неожиданно Эйянацир приказал Абуни сложить в корзину долговые таблички, связанные с покупателями меди в Дильмуне. Он сказал, что берет с собой Абуни, сейчас они пойдут в гавань.
Трудно передать радость Абуни. Но было и огорчение. Он не смог повидать отца, не смог проститься с Сингамилем. Однако он догадался бросить на крышу Аннаби письмо для Сингамиля. В нем он сообщил радостную весть, что едет в прекрасную страну на остров Дильмун.
Как радостно было снова увидеть священную ограду Ура, Зиккурат, храм бога Луны, ворота гавани! Но там, где прежде толпились продавцы пива и зелени, где продавали лепешки и финики, сейчас стояли голодные люди. Абуни озирался по сторонам, не увидит ли отца, а может быть, Игмилсина. Тогда бы он с гордостью рассказал о предстоящем путешествии. Ведь ни один мальчик из «дома табличек» не бывал в Дильмуне. Когда он станет свободным, когда он вернется в свой родной Ур, он обо всем расскажет мальчикам. Но первым из них будет его друг Сингамиль. Он настоящий друг, как Гильгамеш, который дружил с Энкиду. «Никогда его не забуду, – думал Абуни. – Как хорошо было бы встретить его сейчас, как хочется поделиться своей радостью!»
Эйянацир имел свое небольшое тростниковое суденышко. Абуни был в восторге, когда увидел гребцов, готовых взяться за весла. Ведь это было первое путешествие по реке Евфрат, путешествие к земле, где богиня-мать Нинхурсаг дала жизнь людям, вылепленным из глины. Сингамиль рассказал ему об этой прекрасной земле. Когда отец будет его искать, он узнает от Пушукены, что сын находится в Дильмуне. Это просто удивительно! Вот уже взялись за весла рабы Эйянацира. Сколько у него рабов! И в медеплавильной, и в ткацкой, он строит дом для оружейников. Должно быть, он богаче самого Рим-Сина?
Кораблик поплыл. Счастливый Абуни не отводил глаз от Ура, от его города, который все отдалялся и казался ему необыкновенно большим и красивым. «Может быть, есть города побольше и красивей, – думал Абуни, – но лучше Ура, наверно, нет».
Во время путешествия Эйянацир ни разу не давал мальчику своих поручений, даже не разговаривал с ним. Абуни почувствовал себя свободным, будто он не принадлежит этому богатому и жадному купцу, будто он покинул Ур, чтобы увидеть другую страну. Мать нередко говорила ему, что он еще маленький, но ведь он уже настоящий переписчик, он увидит чужую землю, может быть, увидит цветущие сады. Сердце сладко замирало от этих мыслей. Все путешествие казалось радостным сном.
В Дильмуне купца Эйянацира встретили люди, которые вели с ним торговлю, были тут и владельцы медных рудников. Они пригласили к себе Эйянацира, владелец дома предоставил ему медную кровать. Абуни с корзиной глиняных табличек устроился во дворе на потертой циновке, рядом с рабами-грузчиками.
Не успел Абуни задремать, как услышал шорох. Он вскочил и увидел, что голый человек в набедренной повязке, всклокоченный, бородатый, копается в его корзинке.
– Не трогай! – закричал Абуни. – Это долговые таблички моего хозяина, он меня убьет, если что-либо потеряется.
– Мне нужна лепешка, – пробормотал неизвестный человек и вдруг стал выбрасывать таблички на землю.
Абуни кинулся к нему, стал вырывать корзину и кричать:
– Помогите, помогите!
Люди проснулись, подошли, но не стали защищать мальчика. Услышав, что в корзине спрятаны лепешки, они тоже захотели поживиться.
Абуни с плачем подбирал обломки табличек и складывал их на циновку.
– Я сам выложу все на циновку, – предложил он, захлебываясь от слез. – Там нет лепешек, вы сами увидите.
Какой-то дряхлый старик пожалел мальчика, вырвал корзину у голодного раба и предложил Абуни выложить все, что там было.
Когда все улеглись, Абуни аккуратно сложил уцелевшие таблички, а разбитые оставил на циновке, чтобы на рассвете посмотреть, можно ли понять написанное, или надо переписать заново. Но для этого нужно много времени. Всю ночь он проплакал, страшась клейма на лбу и вечного рабства. Он был так несчастен, так убит горем и одинок, что, казалось, не выживет, не дождется утра. Так он и заснул над грудой разбитых табличек. Его растолкал сам Эйянацир. Он пнул его ногой и закричал:
– Что ты наделал? Как ты мог? Кто тебя научил делать гадости хозяину, который тебе доверяет? Ах ты гадкий мальчишка! Захотел побыть в рабстве, в этом я тебе помогу!
Он кричал, бранился, не останавливаясь и не давая несчастному мальчику и слово сказать.
Когда он умолк, Абуни рассказал ему обо всем по порядку, ничего не утаивая. Но хозяин рассвирепел и не верил мальчику. Ему пришла в голову мысль о том, что должники подкупили Абуни в надежде, что разбитые таблички не будут признаны судом и долги не будут выплачены.
Абуни стал разбирать обломки и складывать так, чтобы прочесть написанное. Когда ему удалось сложить несколько табличек, хозяин оставил его и приказал собрать все до одной, а те, которые будут неразборчивы, – переписать.
Целых две недели Абуни занимался перепиской разбитых табличек, а тем временем Эйянацир устраивал свои торговые сделки. Когда таблички были готовы, их предъявляли должникам вместе с разбитыми, где, к счастью, сохранились отпечатки ногтей. Эйянацир получил то, что ему причиталось, но гнев против Абуни не утих. Уезжая, он позвал хозяина гавани и предложил ему увести с собой глупого мальчишку. Он сказал, что не будет ставить клейма, не хочет обижать Шигу, но заставит Абуни поработать в гавани Дильмуна вместе с рабами.
Абуни горько плакал, умолял забрать его в Ур и там дать самую трудную работу. Умолял дождаться выкупа, потому что отец очень старается собрать две мины серебра. Ничего не помогло.
– Я взял в заклад ничтожного мальчишку, отдав твоему отцу две мины серебра. А знаешь ли ты, что тебя можно продать только за тридцать сиклей, да и кто купит тебя? Я был слишком мягок, пожалел Шигу. Поверил ему, что сын у него грамотный и толковый. Да, ты писал таблички, ты наловчился делать эту работу сносно, но разве можно тебя назвать толковым человеком? Не жалуйся! Отправляйся в гавань. А когда я получу долг от твоего отца, я велю тебя отпустить.
