– Не буду я пастухом, не буду рыбаком, стану я печь ячменные лепешки. Хлебопек всегда поест досыта. – Сингамиль весело рассмеялся, довольный своей выдумкой.
– Глупая твоя голова, – возразил отец. – Не поешь ты досыта, а будешь обожжен пламенем печи. Не только волосы опалишь на своей курчавой голове, но и бровей не останется. Руки не будут просыхать и покроются коркой. Некогда тебе будет смывать тесто. Оно окаменеет на твоих руках, замазанных по локоть. Одежда на тебе истлеет от постоянного пота, а где ты возьмешь новую одежду, бедный человек?
– Я знаю, ты сейчас расскажешь мне, как трудно пахарю и садовнику, как много они платят за аренду земли, за воду, за вола. Я знаю, когда вол падет по моей вине, то не расплатишься с хозяином и станешь рабом. Я про все это читал в «доме табличек». Я все знаю. А писать лучше не умею. Уммиа велит писать ровно, красиво, без ошибок. Можно подумать, что мальчик, выйдя на белый свет, хватает мокрую глину, делает ровную, гладкую табличку для письма и пишет. Так не бывает!
– Я бы мог отхлестать тебя за лень, за глупые речи! – воскликнул писец, с трудом сдерживая улыбку. – Но я проявлю терпение, лучше прочту тебе несколько строк. Помолчи, склони к моим словам уши, тебе будет великая польза.
Отбросив плетку и взяв в руки табличку, Игмилсин стал читать:
– Кто же он? – спрашивает мальчик.
– Это Гильгамеш, на две трети бог, на одну – человек он. Жил Гильгамеш в Уруке, и не было никого его сильнее.
– Расскажи о нем! – оживился Сингамиль. – Он убил льва?
– Что для него лев? Он отважился пойти на злобного Хумбабу, стерегущего кедровый лес Ливана. Голос чудовища был подобен урагану. Земля сотрясалась, когда он в гневе рычал, оберегая кедры. Никто не отважился пойти в тот лес, а Гильгамеш не побоялся. Вместе со своим другом Энкиду он пошел на поиски Хумбабу. Он хотел изгнать из мира все, что есть злого. И он победил Хумбабу.
– Об этом табличка? – спросил Сингамиль, рассматривая табличку в руках отца.
– Это другое, здесь написано о великом потопе. Отважный Гильгамеш обо всем узнал у самого Утнапишти. Был такой человек, он стал подобен богу после потопа. Великий Шамаш благословил его и велел построить большой корабль, когда боги задумали затопить всю землю.
– А где же мы были тогда? – спросил Сингамиль, явно заинтересованный рассказом отца.
– Нас еще не было на свете, а наши предки – весь род Утнапишти: искусные мастера возводить стены, строить храмы, делать оружие и золотые украшения для царей – все были собраны на этот корабль. Туда же он пригнал животных, птиц и букашек, чтобы не осталась земля необитаемой после потопа. Еще погрузил он туда золото, серебро и всякое оружие, много всего поместилось на этом корабле. И засмолил его Утнапишти, чтобы вода не проникла в щели. Крепким был этот корабль. И пошли великие дожди, залили они всю землю, затопили белый свет. А корабль Утнапишти – крепкий, засмоленный – плыл по разлившейся реке. И не было видно земли. Вокруг одна вода.
– И дома исчезли? – спросил Сингамиль. – И храмы затопило?
– Все исчезло под водой. На седьмой день Утнапишти выпустил голубя, чтобы узнать – есть ли где сухая земля? Голубь вернулся на корабль – не было сухой земли, не было зеленой ветки, повсюду была вода. На следующий день Утнапишти выпустил ласточку, но и та вернулась, не найдя места, где присесть. Через несколько дней послал Утнапишти ворона, и тот не вернулся, видно, нашел сухое местечко, где вода спала. Так кончился великий потоп.
– А что было дальше? Расскажи, – просил Сингамиль, – я люблю страшные сказки.
– Не сказка это, а быль. Об этом написано в старинных табличках. Только не думай, что я стану тебе их читать. Научишься искусству писца, тогда и прочтешь. Ты бежал из «дома табличек», словно там пожар. Испугался палки. И не стыдно тебе? У дверей нашего дома двенадцать зарубок, я делал их каждый год, отмечая твое рождение. Тебе двенадцать лет, а ты плачешь, не хочешь учиться. Скольких трудов мне стоит твое учение! Я копил деньги, чтобы купить дорогое полотнище с каймой. Я не позволил сделать для себя праздничную одежду, отдал драгоценное полотнище уммиа. Его ноги прикрыты красивым одеянием, а у меня его нет.
Уставившись в табличку, Сингамиль шептал прочитанные слова. Он давно уже не слушал наставлений отца. А когда отец умолк, мальчик громко повторил:
– «…Снеси жилище, построй корабль…» – прочел вслух и радостно рассмеялся. – Они давно написаны, потемнели, обожжены, – сказал он с уважением. – Я таких еще никогда не видел.
– Ты смышлен, когда дело не касается учения. Разглядел, что старые, обожженные. Эти таблички дороже золота. Хранитель табличек Нанни прячет их в царском хранилище. Да будет тебе известно: этим табличкам сто лет.
Сингамиль с любопытством разглядывал табличку, положенную отцом на низкий, маленький стол, слепленный из глины.
– Ты думаешь, мне дадут эти таблички, когда я стану писцом? – спросил Сингамиль.
– Если унаследуешь мое место царского писца, тогда многое откроется твоим глазам. Все, что есть разумного на свете, записано на глиняных табличках. Там записаны тайны гадания, средства исцеления от тяжких недугов. Я видел список целебных трав. Их множество распознали жрецы и лекари. Только им ведомы эти тайны, на табличках они записаны. А еще я видел сообщения великих военачальников о покорении целых народов. Множество табличек заполнены именами пленников, перечислением увезенной добычи. Я прочел как-то донесение лазутчика, который проник за ворота осажденного города и забрался в крепость, охраняемую воинами. Он увидел подземные колодцы, тайные ходы под землей, увидел богатое оружие и припасы на случай длительной осады. Все тайное он узнал и сообщил повелителю. Чудесно это!
