дорогу. Говорила, что помада эта – последний крик, только-только из Парижа. Сообщила также, что едет в Порчестер с приятелем на уик-энд.
Таксист видел, как она бежала к, перрону. А вот контролер с десятой платформы уверял, что в порчестерский поезд она не садилась. Такую красивую девушку он бы, конечно, запомнил. Станционные служащие в Порчестере еще решительнее утверждали, что Вероника не сходила с поезда. Станция маленькая, и они наверняка заметили бы ее.
Получалось, что где-то между входом в вокзал Ватерлоо и контрольным пунктом десятой платформы Вероника Спенс бесследно исчезла.
Генри ожидало еще одно сообщение. Тщательно исследовав письмо Элен, эксперты единодушно пришли к выводу, что оба листка написаны одной и той же рукой.
Глава 13
К вечеру девяносто девять процентов населения Великобритании уже знало об исчезновении Вероники Спенс. Генри все надежды возлагал на газеты, радио и телевидение, но он боялся, что уже поздно. Девушка исчезла в субботу утром, а хватились ее только в понедельник.
И лишь одно обстоятельство обнадеживало. Генри лучше, чем кто-либо, знал – убийца редко меняет тактику. А Вероника не была отравлена. Здесь скорее похищение, чем убийство. Но Генри не забывал, что имеет дело с умным противником.
Весь вечер понедельника он провел у телефона в Скотланд-Ярде. Эмми мужественно взялась встретить родителей Вероники. Приехав из Девона, они подверглись нападению орды фотографов и журналистов. С помощью нескольких полицейских Эмми удалось посадить их в такси. Сейчас все они находились в квартире Тиббетов. Печальной была встреча двух сестер.
Тем временем в Скотланд-Ярд начали просачиваться сообщения. На призыв телевидения и вечерних газет, как всегда, откликнулось множество чудаков, любителей саморекламы и искренне заблуждающихся людей. Все эти сообщения нужно было терпеливо проверить. Один тронутый битник из Клэпхэма клялся, что Вероника – его бывшая подружка, которой он сам перерезал горло пружинным ножом. Старая дева из Оксфорда заявила, что встретила Веронику в буфете второго класса на вокзале Ватерлоо. И та сообщила ей, что опасается за свою жизнь: ее преследует «рука Москвы». Близорукий пожилой джентльмен упорно доказывал, что сидел напротив Вероники в поезде метро… На какой линии? Кажется, это была Дистрикт- лайн… Или Центральная?.. Похоже все-таки, что это происходило в метро. Когда на него нажали, ему пришлось признать, что девушка, которую он видел, была в темно-синем костюме.., или в зеленом?.. В меховой шапке и роговых очках. Но у нее такое милое лицо, и он почти уверен: чемодан был красный…
Он продолжал все это бормотать, даже когда полицейский нежно выпроводил его на улицу.
Первое действительно интересное сообщение было получено по телефону в семь часов вечера. Звонила некая миссис Траут из Сурбитона. Она не походила ни на полоумную, ни на истеричку и была уверена, что видела Веронику в дамском туалете на вокзале Ватерлоо в субботу около одиннадцати утра.
– Я торопилась на поезд одиннадцать двенадцать и беспокоилась, хватит ли у меня времени.., э-э.., попудрить нос. Я заметила ее, потому что она очень хорошенькая – даже с этой смешной новомодной помадой. На ней было надето яркое красное пальто. Я уверена, что это она. Мы зашли в соседние.., э-э.., удобства. Когда я вышла, ее не было. На двери той.., э-э.., на соседней с моей двери.., стояло «занято», вот я и решила, что она все еще там… Больше я ее не видела.
– Что вы еще заметили, миссис Траут? – спросил Генри. – Что-нибудь, что могло, бы нас навести….
– Я заметила, что она очень взволнована. Щеки так и горят, и все чему-то улыбается. Я еще сказала себе – эта девушка едет, на свидание.
– И больше ничего?
– Ничего… Я надеюсь, вы найдете ее, инспектор. Такая милая девочка!
После ее звонка был послан агент к служительнице дамского туалета миссис О'Рейли. Эта особа сменилась с дежурства и отдыхала дома у камелька за карточной игрой и бутылкой портера. Полицейского она встретила весьма дружелюбно. К счастью, выяснилось, что миссис О'Рейли принадлежит к тому единственному проценту британского населения, который не покупает вечерних газет и не смотрит телевизор. Радио она тоже не включала и не имела ни малейшего понятия о поисках Вероники. Она сразу же подтвердила сообщение миссис Траут, бойко сверкнув пронизывающими темными глазками из-под копны седых волос.
– Конечно, видела я эту дамочку. Это такая в красном замшевом пальто… В котором часу, не спрашивайте меня, миленький, не помню. Не очень рано утром, а точнее не скажу. Я получила с нее пенни и впустила, как положено. Чемодан у нее был с собой. И уж хорошенькая до чего, как картиночка. Я еще, помню, подумала, небось манекенщица, или звезда, или уж не знаю кто….
– Вы видели, как она уходила?
– Каюсь, не углядела. Правда, в субботу утром поворачиваться только поспевай. Все дамочки набегаются по магазинам – и ко мне. Не видела я, как она ушла. Выпьете портеру, офицер?
Миссис О'Рейли ничего не сумела добавить, кроме того, что Вероника вошла в последнюю кабинку слева от входа.
Туалет был тотчас же оцеплен, что причинило большие неудобства женской половине пассажиров. Генри лично явился исследовать место, где его племянницу видели в последний раз.
Ничего примечательного в кабинке, которой пользовалась Вероника, не оказалось. Такая же, как остальные. В мусорной корзинке у двери валялись скомканные бумажные салфетки, обертки из-под шоколада. Весь этот сор был тщательно рассортирован и изучен.
Вдруг Генри воскликнул:
– Вот что она оставила!
Сержант взглянул на него с благоговейным ужасом, как на волшебника.
– Откуда вы знаете, сэр?
Генри поднял бумажную салфетку со следами коричневой губной помады.
– Поручиться, конечно, не могу, только вряд ли в этой же кабинке побывала еще одна девушка, которая красит губы такой же помадой.
– Похоже, она перечесывалась тут и заново намазалась, – сказал сержант. – На полу валяются заколки – как раз от светлых волос… Жаль только, неизвестно, что она сделала потом.
– Вот именно, – согласился Генри.
След обрывался намертво. Что же случилось с Вероникой, когда она шла от дамской комнаты к десятой платформе? Самое вероятное – она встретила знакомого, который знал, что она будет тут. Тот ей что-то наплел, и Вероника раздумала ехать в Порчестер поездом. Скорее всего этот знакомый предложил подвезти ее в Хэмпшир на автомобиле, сказав, что Дональд уже ждет в машине. Это объяснение напрашивалось сразу. Были еще две версии, и обе они внушали еще более мрачные опасения.
Вернувшись в Скотланд-Ярд, Генри еще раз просмотрел свои записи, сделанные в течение дня. Самое главное – было установить, где находился в одиннадцать утра в субботу каждый из тех, кто знал о совместной поездке Дональда, и Вероники. Генри составил два списка – тех, у кого было, алиби, и тех, у кого оно отсутствовало. Дональд Маккей возглавлял список лиц, чьи действия были известны. Хотя Генри почти не сомневался в показаниях Маккея-старшего, он все же попросил местную полицию проверить их. Дональда хорошо знали в деревне. И станционные служащие, и местные лавочники подтвердили: да, он приехал в пятницу вечером и пробыл до воскресенья. Правда, его отец вспомнил, что в субботу утром Дональд встал рано и отправился на прогулку. Но уже в четверть первого он состязался в местном баре в метании стрел.
За именем Дональда следовало имя Бет Конноли. Была у парикмахера с 10.30 до полудня.
Потом обедала у подруги.
Тереза и Майкл засвидетельствовали алиби друг друга. Утверждали, что все время просидели дома и служанка может это подтвердить. Но она не подтвердила.
Последними в списке шли Николас Найт и Горас Барри, почти не внушавшие подозрений. Генри включил их, потому что помнил: Барри был в ателье у Найта в пятницу утром, и тогда же там находилась Вероника. Расспросив обоих. Генри установил, что в субботу Николас работал у себя в ателье с десяти утра до пяти вечера и даже обедал всухомятку, сандвичами. – дюжина его служащих могла это подтвердить. А Горас Барри с пятницы был в Брайтоне у друзей.
