Прошлое монастыря – оно уходит ко временам Куликова поля. Испокон веков к нему вела дорога из поселения на Боровицком холме, потому что в районе нынешних Петровских ворот располагалось одно из сел, связываемых с именем полулегендарного Стефана Кучки, – Высокое, в южной его части. Именно этот монастырь положил начало северному полукольцу московских монастырей.
В летописи обитель впервые упомянута в 1377 году, и источники связывают ее появление со временем Ивана Калиты, а название с именем сподвижника Калиты, московского святителя митрополита Петра. Поэтому первоначальное название монастыря Петровский, Петропавловский, а после канонизации митрополита – Петровский. Оба названия одинаково применялись в документах вплоть до XVIII столетия. Иногда его называли и Павловским, но всегда с добавлением топографического уточнения – «на Высоком».
Имел в своем первоначальном виде монастырь деревянные стены и соответствующие земляные укрепления и деревянный собор, который в 1514 году знаменитый строитель кремлевских соборов Алевиз Фрязин заменил каменным, поныне существующим, во имя Петра Митрополита. Это один из самых ранних образцов столпообразных храмов в русском зодчестве. На восьмилепестковом нижнем ярусе возвышается световой, перекрытый сводом восьмерик, который завершает граненое шлемовидное покрытие. Позднее собор приобрел низкую, огражденную парапетом галерею-гульбище на арках с широкими всходами. До Великой Отечественной войны внутри храма сохранялся резной иконостас 1690-х годов. «Лепестковая» форма плана собора впоследствии стала предметом подражания для многих русских зодчих. Несмотря на небольшие свои размеры, храм Петра Митрополита до конца оставался соборным, по своему значению первенствующим в монастырском ансамбле. Все остальные части ансамбля появились уже в конце XVII века и были связаны с приходом к власти Петра и его родных по материнской линии – Нарышкиных.
Семейная усыпальница в Петровском монастыре – Высокопетровском, как его станут называть, – богатейшие вклады родных по «в бозе почивших», торжественные надписи о «болярах» и «болярынях» на искусно резанных белокаменных надгробиях не меняли главного – ни богатством, ни знатностью скромные служилые дворяне Нарышкины не отличались. Жили туго, безвестно, если бы не «случай» Натальи Кирилловны.
Приглянувшаяся недавно овдовевшему сорокалетнему царю молоденькая красавица – то ли воспитанница, то ли нахлебница в семье всесильного царского любимца Артамона Матвеева – была одного возраста с царскими детьми. Разница в двадцать с лишним лет стала в глазах Алексея Михайловича лучшим и неопровержимым доводом в ее пользу, вопреки советам многих бояр и бурному недовольству царевен- дочерей.
В январе 1671 года была сыграна свадьба. Оставалось позаботиться, чтобы нищая царицына родня не позорила своей «скудостью» царского обихода. Кирила Полуехтович Нарышкин получил один за другим чины думного дворянина и боярина, а вместе с ними и щедрой рукой наделенные вотчины. Села Поворово, Родинки, дом в начале Воздвиженки (№ 3), ранее принадлежавший родственнику первой супруги Алексея Михайловича И. Б. Милославскому.
Ждали нового боярина и большие богатства, и высшие государственные должности, если бы не смерть в январе 1676 года, через пять лет после женитьбы, сорокасемилетнего царя-зятя.
Приход к власти юного Федора Алексеевича, старшего сводного брата Петра, ничего хорошего Нарышкиным не предвещал. Золотой дождь царских милостей кончился бесповоротно. Еще опаснее была возможность в любой день лишиться по воле нового царя, вернее – его сестер и советчиков, всех дареных вотчин. Так оно и случилось и с Родинками, и с Поворовом. Кирила Полуехтович заторопился обзавестись благоприобретенным имуществом, которое конфискации не подлежало.
Была купля-продажа земель делом нелегким и долгим, но, по счастью, подвернулось село Семчино, с которым обстоятельства складывались достаточно благоприятно. По вступавшему в силу духовному завещанию прежнего владельца оно доставалось шести наследникам. Необходимость продажи каждым своего добра для общего справедливого раздела была очевидна. В результате в 1676 году Кирила Полуехтович Нарышкин стал владельцем, как свидетельствует о том хранящаяся в архивном фонде Министерства юстиции Переписная книга № 9813, «села Семчина, по новому прозванию Петровского, купленного у князя Петра Семеновича Прозоровского, а в селе двор становой, в нем живут прикащик и 4 человека конюхов, 5 дворов крестьянских, людей в них 16 человек и 5 дворов бобыльских, в них 17 человек». В Отказной же книге 1676 года упоминалось, что «к сельцу Семчину и деревне старой Семчиной роща большая по пушкинской дороге березовая, сосновая и еловая в длину на полтретьи версты, и поперег на полверсты, другая роща круглая, березовая в длину на полверсты, поперег тож». Речь шла о будущем Петровском-Разумовском.
Кирила Полуехтович не обманулся в самых худших своих ожиданиях. Сразу же после кончины Алексея Михайловича он был лишен своей должности главного судьи в Приказе Большого дворца. Стрелецкий бунт 15 мая 1682 года в пользу царевны Софьи и семейства Милославских не только лишил его двух сыновей – ведавшего Оружейной палатой Ивана и Афанасия, которых изрубили стрельцы. Сам отец Натальи Кирилловны был насильно пострижен в монахи и сослан в Кирилло-Белозерский монастырь.
Год его смерти остается своеобразной загадкой. Энциклопедические справочники дореволюционных лет неизменно уклонялись от уточнений. Надгробная надпись в Высокопетровском монастыре называет 30 апреля 1691 года. Отказные же книги свидетельствуют, что именно в год Стрелецкого бунта – 1682-м, непосредственно после его смерти, село Семчино царским указом, то есть именем отныне совместно правящих Иоанна и Петра Алексеевичей, было отдано вдове Анне Леонтьевне, родной бабушке Петра. Названная опять-таки вдовой, в августе 1683 года Анна Леонтьевна выделяет часть земли в Семчине для строительства церкви Петра и Павла.
Допущена ошибка и энциклопедическим словарем «Москва» (1980), утверждающим, что название Петровское село приобрело после строительства местной церкви Петра и Павла. Формулировка «село Семчино по новому прозванию Петровское» применяется в документах 1676 года, тогда как строительство церкви должно быть отнесено к середине – второй половине 1680-х годов. Единственный вклад самого Петра I в Петропавловскую церковь – изданный в Москве в 1684 году Богослужебный Апостол – явно относится уже ко времени правления молодого царя. Сделанная на книге полистная надпись почерком XVII века гласит: «Сия книга, глаголемая Апостол Великого Государя Царя и Великого Князя Петра Алексеевича… Великий Государь Царь и Великий Князь Петр Алексеевич всеа великий и малыя и белыя России самодержец из хором приложи в подмосковную вотчину боярыни Анны Леонтьевны Нарышкиной, в село Петровское, к церкве Петра и Павла».
Трудно судить и об отношении Петра I к бабке. В придворной жизни она участия не принимает. Самая ее смерть, как, впрочем, и кончина Кирилы Полуехтовича, проходит незамеченной Дворцовыми Разрядами и другими видами документов, фиксировавших события царской жизни за каждый день. Анна Леонтьевна пережила Наталью Кирилловну, скончавшуюся сорока трех лет в 1694 году. Кажется, пережила, если судить по данным монастыря. Надгробная надпись в Высокопетровской обители называет датой кончины царской бабки 2 июня 1706 года. Только и здесь документальные материалы Семчина-Петровского вступают в противоречие с этим текстом.
Один из колоколов Петропавловской церкви Семчина, сохранявшийся до 1890 года, имел надпись: «Лета от сотворения мира 7199 года, от Рождества Христова 1691 года, июня в 28 день, положила сей колокол боярыня Анна Леонтьевна в подмосковную свою вотчину в село Петровское к церкви святых Апостол Петра и Павла в помин души по муже своем, боярине Кириле Полуехтовиче Нарышкине и по детех своих и по всех родителех своих в вечное поминовение».
Во время своего освящения, годом позже, Петропавловская церковь связывается уже с именем сына Анны Леонтьевны. Это первое упоминание о церкви и встречается в 149-й и 151-й Окладных книгах Патриаршего Казенного приказа: «В нынешнем в 7201 (1692) году, ноября в 1 день, по указу святейшего Патриарха и помете на выписке Андрея Петровича Владыкина велено: новопостроенные церкви св. Апостол Петра и Павла в вотчине боярина Льва Кирилловича Нарышкина, в селе Петровском, на попа с причетниками дани положить». Отсюда следует: либо Анны Леонтьевны в 1692 году не стало, чему противоречит надгробная надпись, либо она отказалась от вотчины в пользу одного из двух оставшихся к тому времени в живых своих сыновей – пятерых детей она похоронила. Последнее маловероятно, поскольку жила боярыня только в Семчине. К тому же к Нарышкиным именно в это время переходят одно за другим богатейшие подмосковные владения: в 1688-м – Чашниково, в 1689-м – Черкизово, Кунцево, Медведково,
