Зачатьевский монастырь
Несмотря на перенос обители – первоначального Алексеевского монастыря в Кремль, ее место осталось для москвичей «нерушимым», по выражению современников. Тем более что на этом месте остался лежать прах обеих сестер святителя Алексея, для которых и был основан монастырь, – Юлиании и Евпраксии.
В сторону Москвы-реки тянулись одни из лучших в округе, так называемые Самсоновские поемные луга, составлявшие собственность великих князей. Они граничили с селом Семчинским, косилось на них сено для царских конюшен и ставилось в стога, откуда пошло название улицы – Остоженка. Село впервые упоминается еще в духовной грамоте Ивана Калиты. Примерно посередине современной нам улицы находилась Конюшенная слобода – отсюда название Староконюшенного переулка, а в конце ее, у Крымского моста, слобода Стадная, где жили «стадные конюхи». Кропоткинский переулок в свое время назывался Стадной улицей.
Все эти земли при Иване Грозном отошли в опричнину, а вскоре после смерти царя, в 1584 году, царь Федор Иоаннович восстанавливает на старом месте монастырь – Зачатьевский, как моление царственной четы о разрешении бесплодия, угрожавшего Ирине Годуновой отлучением от мужа и постригом.
Как известно, моление привело к рождению царевны Феодосьи, вскоре, однако, скончавшейся. Между тем в 1614 году монастырь горел, в 1623-м был восстановлен. Немалые вклады делают в него царь Алексей Михайлович и его первая супруга Марья Ильинична Милославская, в том числе знаменитый напрестольный крест с жемчугами. До наших дней сохранились отдельные монастырские постройки XVII– XIX веков, в которых размещалась, в частности, пользовавшаяся доброй славой монастырская больница, имевшую отдельную церковь и священника. Им перед Октябрьским переворотом был Константин Александрович Веселовский. Кроме него монастырь имел еще двух священников и трех дьяконов. Больница Зачатьевского монастыря принимала неизлечимых больных.
Симонов монастырь
Всего же паче убогих не забывайте, но елико могуще по силе кормите, и придавайте сироте, и вдовицю оправдите сами, а не давайте, а не вдавайте сильным погубить человека.
Ни права, ни крива не убивайте, не довелевайте убити его, еще будеть повинен смерти; а душа не погубляйте никакояже хрестьяны.
Речь молвяче, и лиху в добру, не кленитися богом.
Паче всего гордости не имейте в сердце и в уме, но рцедо: смертни есмы, днесь живи, а заутра в гробе; се все, что ны еси вдал, не наше, но твое, поручил, ны еси на мало дний; и в земли не хороните, то ны есть великъ грехъ.
Старыя чти яко отца, а молодая яко братью…
Сторожи Москвы – сколько веков их образ воплощался в Симоновом монастыре, могучем, высоко поднятом над излучиной Москвы-реки, обращенном к самой опасной для столицы стороне света – югу и южным степям. Не случайно именно он сразу после Октябрьского переворота был превращен в Музей древнерусского военного, гражданского и церковного зодчества. Здесь их единение ради интересов государства, ради защиты москвичей представлялось наиболее наглядным и выразительным. Даже в могучем оборонном ожерелье города он был самым важным, а вокруг самый восточный – Спас-Андроньев монастырь, на левом берегу Москвы-реки, Новоспасский и Симонов, на правом – Данилов, далее от реки обращенный к степным дорогам Донской и самый западный – Новодевичий.
Три крутых берега реки, а с четвертой стороны непроходимое, «гиблое», по выражению наших предков, ныне полностью высохшее Сукино болото. Поблизости заложил свою обитель родной племянник и воспитанник Сергия Радонежского, сын его брата Стефана, Иван – в монашестве Федор.
На тринадцатом году отец привел сына в пустынь Сергия Радонежского и благословил на пострижение. Достигнув священства, Федор просил разрешения на основание отдельного общежительного монастыря. Сергий поддержал племянника, несмотря на молодой его возраст. Это был 1370 год, а спустя девять лет в судьбу обители вмешался великий князь Дмитрий Иванович, будущий Донской. В 1379 году по его подсказке и просьбе, вызванной стратегическими соображениями, обитель была перенесена на полверсты в сторону. Старое же ее место поныне отмечает церковь Рождества Богородицы в Старом Симонове, где покоится прах посланных Сергием Радонежским на Куликовскую битву монахов Осляби и Пересвета.
Федор приобрел исключительное доверие великого князя, который назначил его своим духовником, часто посещал обитель, часами беседовал с настоятелем. В Симоновом монастыре останавливался в каждый свой приезд в Москву и Сергий Радонежский, считая его «отраслью» будущей Троице-Сергиевой лавры.
Назначение архиепископом Ростовским не слишком обрадовало святого Федора. Прожил он в Ростове недолго, скончался в 1394 году. Памятью о нем остались основанный архиепископом женский монастырь в честь Рождества Богородицы и, как принято считать, им же самим написанная икона Богородицы, ставшая местной святыней. Мощи святого сохранялись под спудом в ростовском Успенском соборе.
Симонов монастырь становится своеобразной академией, воспитывающей многих православных князей церкви. Одним из первых следует назвать преподобного Кирилла Белозерского. Родившийся в Москве в 1337 году, Кузьма (мирское имя) был юношей пострижен в монахи, а шестидесяти лет от роду, в 1397 году, ушел в Белозерскую область к озеру Сиверскому, где основал знаменитый Кирилло-Белозерский монастырь, в котором прожил еще тридцать лет. От Кирилла осталось три литературных памятника – послания к трем братьям князьям, по определению Шевырева, «написанных простым языком и исполненных иноческого смирения».
Воспитанником Симонова монастыря был и митрополит московский Иона. Иона родился в Солигаличе, двенадцати лет принял постриг и впоследствии перевелся в московскую обитель. Суровый хранитель монашеских устоев, он не раз подвергался гонениям, и тем не менее в 1427 году был поставлен епископом Рязани и Мурома, а после смерти митрополита Фотия собором иерархов избран в митрополиты.
Однако по установленному порядку подобное избрание требовало подтверждения от Константинопольского патриарха. В этом Иону опередил другой соискатель. Ионе пришлось дождаться его низложения, и только тогда с согласия патриарха он получил посвящение в митрополиты Московские, но уже собором русских священников в Москве (1448). Отныне русская церковь становилась полностью независимой от константинопольской.
Уважение и доверие к Ионе были так велики, что великий князь в 1451 году, оставляя столицу, чтобы собрать войско против ногайцев, охрану города доверил Ионе с боярами. По свидетельству современников, когда ногайцы подожгли одно из московских предместий, Иона, отстаивая Кремль, в густом дыму и пламени совершил крестный ход по кремлевским стенам, и пламя утихло. И это только одно из чудес, связываемых с именем святителя.
Оставшиеся после Ионы сочинения относятся к лучшим памятникам древнерусской литературы. Это «Евангелие келейное» и тридцать восемь учительных посланий. Одни из них толкуют о благосостоянии государства и порядке внутреннего управления, другие – об охране православия, многие содержат утешения скорбящим, обращавшимся к нему за помощью частным лицам.
Деятельность московского митрополита Геронтия, тесно связанного с Симоновым монастырем, – время правления Ивана III Васильевича. Поставленный в митрополиты из епископов Коломенских, Геронтий вызвал немалое замешательство в церковных кругах произведенным им обрядом освящения
