– Очень хорошо, – отозвался Гельфар, стараясь скрыть удивление. – Я поверну корабль к Бай-Балану, но прежде, чем сделать это, хочу сказать, что, по-моему, вы совершили ошибку, оставив «Забияку» на плаву. Мерзавцы, находящиеся на нем, заслуживают смерти как воры, пираты и пособники Белых Братьев. Не говоря уже о том, что теперь им известно, в чьих руках находится кристалл Калиместиара.
– У них хватило ума взять с меня клятву, хотя я и не уверен, что им удастся добраться до берега. Если ветер чуть-чуть усилится…
– К чему нам ждать ветра? Я не давал никакой клятвы и с удовольствием разделаюсь с этим отребьем!
– О нет, капитан! Клятву, данную мной, нарушать нельзя, и формальные отговорки в данном случае ничего не меняют. Впрочем, даже если они спасутся, то не скоро попадут в какой-нибудь город и в любом случае помешать нам не могут.
– Гельфар, этот северянин не такой уж мерзавец, как вам кажется. Однажды он пытался спасти меня от рыкарей, желавших получить за мою голову изрядный выкуп, а в другой раз имел возможность и серьезную причину убить и не сделал этого, – добавила принцесса.
Капитан пожал плечами и, не считая нужным спорить, вышел из каюты, всем своим видом показывая, что столь неуместную щепетильность не одобряет.
6
Бирема стремительно неслась вперед, но оценить ее истинную скорость можно было лишь со стороны: в пустынном море отсутствовали ориентиры, а летящие облака и бег волн скорее мешали, чем помогали почувствовать быстроту и легкость движения великолепно сработанного судна. Бывалые мореходы могли, конечно, сделать верное заключение о прекрасных ходовых качествах корабля, но ни Батигар, ни Мисаурэнь не имели опыта морских путешествий, и скорость, развиваемую «Норгоном», воспринимали как должное. Более того, после пережитого шторма она казалась им не столь уж значительной и, во всяком случае, нисколько не мешала беседовать, лениво поглядывая по сторонам.
Разумеется, видя, как матросы норовят прихватить ее «служанку» за самые интимные места, Батигар свирепела и при первой возможности жаловалась на них Толеро, однако, слыша бархатистый, похожий на призывное мурлыканье смех подруги, принимавшей матросские выходки как должное, не могла по- настоящему сердиться на нее. Мисаурэнь, без сомнения, была рождена для любви, и ревновать ее было так же глупо, как укорять птиц за то, что они летают, а не ползают.
– Объясни-ка мне наконец, – сказала Мисаурэнь, – что твой престарелый ухажер надеется отыскать в своих бумажках, когда не пытается затащить тебя в постель?
Батигар наморщила носик, говорить о липучем и занудном Толеро ей совершенно не хотелось, но, уступая желанию Мисаурэни, сказала:
– Он всю свою жизнь плавает по Жемчужному морю и утверждает, что составил для некоторых его участков карты, которые позволяют ему, проделав ряд измерений и расчетов, определить, где находится нужное судно, например «Забияка». Ты видела, как его матросы опускают за борт веревку с грузом и узлами, ловят сачками ветер, замеряют повороты флюгеров и запускают надутые теплым воздухом шары в небо? Он говорит, что, сверяя полученные цифры с таблицами и картами, зная парусность и примерный вес «Забияки», сумеет вычислить его местоположение.
– По цифрам, полученным его матросами, он найдет «Забияку»? Ну, тогда он колдун, каких свет не видывал! – усомнилась Мисаурэнь.
– По его словам, ему уже доводилось отыскивать таким образом корабли, и вскоре мы сможем убедиться, действительно ли он великий умелец или искусный лжец, надумавший обдурить бедную принцессу, – усмехнулась Батигар. – Но знаешь, я верю ему. Он показал мне трубы, в которые матросы смотрят на горизонт, и они в самом деле увеличивают предметы в десятки раз. Толеро развинтил одну из них и рассказал, как она работает, и все же я ничего не поняла. Так же как не понимаю, каким способом удается тебе внушать людям мысли, хотя ты который раз стараешься растолковать это.
– О, Шимберлал! Ведь ты умеешь читать? Так вот…
– Корабль! – громко возвестил впередсмотрящий, отнимая от глаз волшебную трубу.
– Катапульты к бою! – тут же отозвался Яскер – помощник Толеро – и дунул в свисток, призывая абордажный отряд собраться на катастроме.
Девушки не успели опомниться, как все вокруг пришло в движение. Гребцы заняли свои места – ибо маневренность бирем, несмотря на все мастерство корабельщиков Белого Братства, оставляла желать лучшего и в бою паруса заменялись веслами, – воины абордажного отряда, на ходу облачаясь в кожаные доспехи, с оружием в руках строились на катастроме, а группа механиков расчехляла обе установленные на баке катапульты. Некоторое время подруги с интересом наблюдали, как споро работают люди, обслуживающие метательные механизмы: натягивают с помощью ворота тетиву, сплетенную из скрученных жил, толщиной превосходящую мужскую руку, укладывают в гнездо ползуна бревно, способное пробить борт или палубу корабля с дистанции в шесть сотен шагов. До сих пор ни Батигар, ни Мисаурэни не доводилось видеть подобных машин в действии, и они взирали на них с восхищением и некоторым недоверием.
– Любуетесь нашими красотками? – обратился к принцессе подошедший с кормы капитан, весело потирая руки. – Говорил я вам, что для меня найти в этих водах корабль так же просто, как сосчитать собственные пальцы!
– Погодите радоваться, может, это еще и не «Забияка»! – поддразнила его Мисаурэнь, но Толеро, погрозив мнимой служанке пальцем, самодовольно произнес:
– Поверь мне, малышка, сейчас эти воды бороздит очень немного кораблей, и было бы удивительно, если бы этот оказался не тем, который нам нужен. Погрешность расчетов превзошла мои ожидания, но виной тому, надо полагать, шторм, потрепавший корабль северянина больше, чем я думал.
– Капитан, это действительно «Забияка». У него сломана мачта, он идет на веслах и одном артемоне, держа курс на северо-восток. Похоже, они намереваются пристать к берегу и устранить нанесенные штормом повреждения, – доложил подошедший Заруг.
– Ага! – возликовал Толеро. – Все, как я говорил, не так ли, принцесса?
– Толеро, вы – великолепны! Я не сомневалась в вашем искусстве и все же поражена! Примите мои поздравления. Любопытно было бы увидеть лицо северянина, когда тот поймет, что ему придется расстаться с кристаллом.
