отбросив экивоки, перешел к делу:
– До меня дошло известие, что Небесный Отец перестал отсчитывать мгновения жизни Владыки Исфатеи. Обстоятельства смерти Бергола неизвестны, но есть основания полагать, что он пал от руки убийц. – Купцы зашевелились. – Погодите, это еще не все. Убит друг и советник Бергола – Донгам, человек этот, я полагаю, вам знаком. Он убит кротолюдами, вышедшими из недр Гангози и оказавшимися обычными людьми, называющими себя файголитами.
Нарм сделал паузу, вглядываясь в лица исфатейских купцов. Пожилые были испуганы, те, что помоложе, начали оживленно переглядываться и перемигиваться.
– Посланная Белыми Братьями из Норгона тысяча воинов, при помощи которой Донгам намеревался захватить Исфатею, сражается с файголитами, на сторону которых встали гвардейцы и горожане, признавшие во многих выходцах из Горы друзей и родных, пропавших некогда при таинственных обстоятельствах или осужденных на смерть в недрах Гангози…
И тут многоуважаемых унгиров прорвало:
– Что же теперь будет?! Спрос на украшения, ткани, керамику упадет?.. Зато серебро втрое, вдесятеро подорожает!.. Да не о том вы! Торговля с Исфатеей вообще прекратится!.. А с другими городами?.. Надо остановить караваны, догнать ушедшие!..
Купцы повскакали с мест, заговорили в голос, яростно жестикулируя, брызжа слюной, порываясь куда-то бежать, что-то делать, и Нарм, пережидая вызванную им бурю, опустился в кресло, плеснул в бокал легкого белого вина.
Никто не спросил его о том, как получил он эти сведения, никто не усомнился в его словах – придумать то, что произошло в Исфатее, было просто невозможно. Потом, разумеется, различные вопросы и догадки появятся, но это произойдет позже, когда унгиры осмыслят открывшиеся перед ними перспективы, подсчитают барыши, которые может принести им неожиданное знание о никому еще не известных событиях, отдадут необходимые распоряжения и позволят своим мозгам расслабиться, посмотреть на происшедшее глазами, не зашоренными корыстными интересами.
Вполуха прислушиваясь к бурным дебатам, Смотритель фонтанов в последний раз обдумывал, все ли из того, что нужно было сказать этим людям, он сказал. Вероятно, им лучше пока не знать, что убийство Бергола – дело рук Донгама; пусть они узнают об этом потом, от кого-нибудь другого. Новое знание ляжет на уже подготовленную почву – так оно вернее усилит их неприязнь к Белым Братьям, которые теперь уж точно не сумеют прибрать к рукам Серебряный город. Ай да Эрзам! – Нарм мысленно возгласил здравицу учителю и отхлебнул из бокала. Исфатейская смута началась совершенно не вовремя, когда Магистрат еще не был готов включить Серебряный город в круг своих интересов, и все же хитроумный Магистр сумел и из этого невыгоднейшего положения извлечь пользу и стравить файголитов с Белыми Братьями. Он оказался единственным, кто смог разглядеть в кротолюдах, считавшихся просто выродками, силу, способную заявить о себе самым решительным образом. Тем более стоит прислушаться к словам учителя о том, что Мгал – не обычный грабитель храмов, явившийся слепым орудием в руках сильных мира сего, а Потрясатель Равновесия, выпестованный и пущенный умелой и мощной рукой, как стрела из лука. Ему, Эрзаму, на месте виднее, нарушил ли северянин Равновесие по чьему-то наущению или сделал это по предопределению судьбы…
Нарм прищурил глаза – полноводная Гатиана сияла на солнце, как расплавленное золото, и он подумал, что важнейшим в сообщении гонца из Эостра было указание о вычисленном магической наукой пути северянина и существовавшей связи судеб принцесс из рода Амаргеев с судьбой Мгала Потрясателя Равновесия. Если учитель не ошибся, а ошибался он крайне редко, то связь эта и есть тот самый конец ниточки, по которой можно, при должном усердии и удачном стечении обстоятельств, добраться до иголки – северянина, представлявшего теперь уже, учитывая все происшедшее в Исфатее, интерес как личность, способная, подобно камешку, попавшему между шестернями, изменить сбалансированный ход механизма мироздания…
– Многоуважаемые унгиры, – вкрадчиво произнес Смотритель фонтанов, не поднимаясь с кресла, и с удовольствием отметил, что момент выбран верно – шум мгновенно утих. – Сведения, которыми я с вами поделился, станут достоянием жителей Чилара через девять-десять дней, и, думаю, лучше не волновать ими славных чиларцев раньше времени. Таким образом, у вас есть возможность не спеша подумать о том, как лучше использовать полученное известие; надеюсь, это поможет вам простить меня за то, что я позволил себе оторвать вас от нелегких трудов и дел…
Шквал благодарностей, заверений в вечной дружбе и готовности оказать помощь в любых начинаниях заставил Смотрителя фонтанов сделать паузу.
– Видя, что вы, – продолжал Смотритель, – потрясенные происшедшими на вашей родине переменами, спешите уединиться, чтобы осмыслить их, я не осмеливаюсь вас задерживать, хотя и скорблю о том, что столь почтенные люди не смогли разделить со мною скромную трапезу. На прощание – какая рассеянность! я чуть было об этом не забыл – хочу сообщить, что принцессы Чаг и Батигар незадолго до гибели Бергола отправились путешествовать. Очень может статься, что Отец Небесный приведет их в наш славный город. Если это случится, и они надумают остановиться у кого-нибудь из вас, – прошу, оповестите меня. Дайте мне знать об их прибытии, а еще лучше – приведите их ко мне. Человек, принесший известие о событиях в Исфатее, оставил мне на хранение кое-какие документы, по его словам весьма важные для принцесс из рода Амаргеев.
Дружные заверения купцов в преданности и готовности сослужить любую службу, не говоря уж о такой приятной, как представить принцесс столь благородному человеку, заставили Смотрителя фонтанов внутренне улыбнуться и пожелать себе, чтобы две еще предстоявшие ему до вечера встречи прошли столь же успешно.
4
Пока Хар-Лу тащил Батигар к своей комнате, девушка успела задать ему несколько вопросов и выяснила две интересующие ее вещи. Во-первых, Чаг, как и следовало ожидать, отказалась демонстрировать Сидящим в Кругу Совета свое тело и душу и в весьма категорической форме довела до их сведения, что не намерена входить в большую семью голубокожих. Тем не менее скарусы решили, несмотря ни на что, принять ее в лоно своего народа на правах общей жены и, накинув на строптивицу сеть, уволокли в подвалы, отведенные для холостых охотников. Во-вторых, новоиспеченный муж сообщил девушке, что сегодняшней ночью батракалы будут праздновать победу над врагами своих друзей и кровных братьев из Большого мира и справлять две свадьбы: его, Хар-Лу, с Батигар и всех холостых охотников с Чаг. Предстоит большое веселье, в котором им принять участие не удастся, но его, Хар-Лу, это не огорчает, они с Батигар тоже повеселятся на свой лад и даже получше других.
Введя столь неожиданно появившуюся у него жену в свою комнатку, Хар-Лу тут же дал ей понять, какого рода будет это веселье: облобызав принцессу, он велел девушке немедленно раздеваться. Батигар не сопротивлялась. Она не только позволила скарусу целовать ее, но и сама, преодолевая отвращение, несколько раз касалась губами его губ, оглаживала шею и узкие плечи, всячески стремясь показать своему
