кончилось. Хлябь в одну секунду вновь стала твердью, из которой торчали мертвые и еще живые люди.
Звонарь стряхнул с себя останки снорка, выругался, дрожащими руками закинул за спину «винторез» и стал медленно спускаться на нижнюю площадку к своим пожиткам.
«Ай да Рыбарь, — думал он, — интересно, что это за блесна у тебя такая, от которой земля волнами идет, и кто ты такой вообще, Рыбарь?»
Звонарь спускался по крутому склону насыпи к завалившемуся на бок буксиру, наигрывая на гитаре блюз «100 рентген». Лучшего опознавательного сигнала «свой-чужой» он на данный момент придумать не мог. На палубе еще дымящегося судна одна за другой появились три фигуры, они торопливо выгружали из трюма на палубу какие-то ящики и мешки, цинки с патронами, оружие и снова ныряли в дымящийся люк.
— Ага, вот и Звонарь, — сказал Отшельник, аккуратно укладывая на палубу рядом со световым люком ящик с гранатами. — А я думаю, вроде все в сборе, только Звонаря не хватает, а он — тут как тут! Идет себе, в ус не дует, да еще и песенку поет. А мы тут, понимаешь, кровь мешками проливаем. Да шучу я, шучу… Ну, здорово, Леха! Какими судьбами? А мы тут переезжаем, тонет мой флагманский кораблик, как видишь.
Ведьмаке Рыбарем поздоровались с Лешкой.
— Это ты пулеметный расчет положил? — спросил Ведьмак. — С первых выстрелов, с насыпи это будет метров пятьсот, если не больше. Ну, ты силен, бродяга!
— Да разве я силен, — ответил Звонарь, махнув рукой в сторону Рыбаря, — вот кто силен так силен! Что это было, Рыбарь? Я так толком и не разглядел, потому что мне снорк по черепу заехал, а когда я его прирезал, то все уже кончилось. Без меня разобрались. Так что за штуку ты туда бросил? Я такого артефакта отродясь в глаза не видел.
— Не бросил, а забросил, — солидно поправил его Рыбарь. — Я лично называю эту пакость «хлябь». Блеснил я давеча в «зыби», ну и подцепил эту фиговину тройником. Сопротивлялась, зараза, что твой пудовый таймень, но я, конечно, справился. Поводил с полчасика, дал воздуха глотнуть, как полагается, она потрепыхалась немного и сдалась. И странное дело, как только эта хреновина выскочила наружу, как «зыбь» сразу возьми, да и встань, сменила, понимаешь, агрегатное состояние. Я кивнул спиннингом, она плюх — и опять почва жидкая, как кисель. Я эту хреновину с тройника снял, с опаской, конечно, — вроде ничего, не жжется и не кусается. А потом сунул в стеклянную банку, да и пошел себе. А «зыбь» так и осталась твердой, теперь уже навсегда. Там еще посередке аномалии какая-то баржа стояла полузатонувшая, так теперь к ней запросто посуху пройти можно. А сегодня, видишь, эта пакость очень даже пригодилась. Полезная в общем-то зараза, только военным ее ни в коем случае давать в руки нельзя. Я ее, конечно, утоплю где- нибудь в укромном месте, но только не сейчас.
Ведьмак тем временем обошел похожее на розоватую кляксу пятно, оставшееся на месте сотворенной Рыбарем «зыби». Время от времени он наклонялся к вросшим в землю мертвецам, отыскивая хотя бы одного оставшегося в живых. Наконец на дальнем краю пятна обнаружился совсем молодой пацан, судя по кожаной куртке и валяющемуся рядом обрезу — из бандитов. Парень беззвучно скулил, пытаясь вытащить вросшую по щиколотку в землю ногу, не понимая, что на самом деле никакой ноги ниже щиколотки у него больше нет. Увидев Ведьмака, бандит заскулил уже в голос, попытался дотянуться до обреза, но тот отлетел слишком далеко, так что дотянуться не получилось.
Глядя на приближающегося с гурдой в руке Ведьмака, бандит уставился на него круглыми мальчишескими глазами и снова перестал скулить, только рот открывал и закрывал, словно никак не мог надышаться. Все верно, перед смертью не надышишься.
Ведьмак подошел вплотную и потребовал:
— Говори.
— Дяденька, не убивайте… — тоненько проскулил бандюк и зарыдал по-мальчишечьи бессильно, горько и зло.
— Кто вас нанял? — жестко спросил Ведьмак. — Говори, сопляк, кто вас нанял?
Пацан замолчал, только глазами лупал. Потом спросил:
— А не убьешь?
— Пока не знаю, — честно ответил Ведьмак. — Но если скажешь — дам нож. Отрежешь ногу, доберешься до своих — будешь жить. Так кто?
— Суки… — снова заплакал бандюк. — Как я без ноги жить-то буду! Не смогу я ее отрезать, боюсь, я ее вытащу! Вот, возьми, только не убивай!
Он вытащил из кармана брезентухи «светляк» и бросил его под ноги сталкеру.
— Говори, — повторил Ведьмак.
«Монолитовцы», суки, — захлебываясь словами, заговорил бандюк, — пришли вместе с наемниками, денег дали, сказали одного фраера грабануть требуется, дело простое, забашляли нормально, ну, мы и пошли… Суки!
— Ладно, живи, — разрешил Ведьмак. — «Светляка»-то своего подбери, он тебе жизнь спас и еще спасет.
И уходя, с разворота хлестнул острым лезвием по щиколотке пацана.
— А-а-а! — захлебнулся криком бандюк. — Обманул, сука, а обещал…
— Доползешь до сухогруза — твое счастье, — равнодушно сказал Ведьмак, — не доползешь — стало быть, судьба.
И пошел к своим.
— Это «Монолит», — сказал он Отшельнику.
Отшельник кивнул, как будто появление фанатиков в Затоне, вдали от Радара и ЧАЭС, было совершенно обычным делом. Рыбарь тоже кивнул. Похоже, он был в курсе. Лешка сначала ничего не понял, а потом сообразил, что скорее всего сектанты пришли сюда за тем же, что и он. И тогда он решился.
— Слушай, Рыбарь, — начал Лешка, — я вообще-то тебя по всему Затону ищу. Дело у меня к тебе…
— Погодите вы о делах, — прервал их Отшельник. — Вещички вот сейчас перетащим на запасной борт, выпьем по маленькой, а потом уж о делах поговорим.
Они отволокли пожитки Отшельника подальше от чадящего буксира. Потом Отшельник повернулся к Рыбарю и сказал:
— Ну, давай!
Рыбарь молча взмахнул своим спиннингом.
Трепещущая искра описала в воздухе длинную параболу и угодила точнехонько под оплавленный борт старой посудины.
Прощай, «Сарматъ», — сказал Отшельник, и Звонарю показалось, что по его небритой морде сейчас покатятся слезы. Показалось. И они все четверо молча стояли и смотрели, как уходит в гиблую и зыбкую землю Зоны древний буксир. Уходит навеки. Погружаясь, «Сарматъ» выправился, встал на ровный киль, сначала скрылись мощные гребные колеса, потом земля сомкнулась над палубой, потом пропала рубка и только мачта с обвисшим флагом осталась торчать на поверхности, когда Рыбарь наконец рывком выдернул наружу свою «хлябь».
Отшельник встрепенулся и, осторожно ступая по еще рыхлой розовой почве, пошел к торчащему из земли флагштоку, снял флаг, свернул и бережно спрятал за пазуху.
— Слушай, Отшельник, а что это за флаг был у тебя на «Сармате», — решился-таки спросить Звонарь.
Дура ты неграмотная, — почти ласково ответил отшельник. — Военно-морской флаг СССР, конечно. А ты что думал?
Они перетащили пожитки Отшельника в довольно хорошо сохранившийся бронекатер, лежащий на грунте километрах в полутора на север от затонувшего «Сармата». Когда ящики и мешки были свалены в трюме посудины. Отшельник выбрался на палубу, достал из-за пазухи флаг и поднял его на коротком
