серо-черная грива волос растрепана, над бровями каньонами залегли глубокие морщины. Я, как завороженная, уставилась в темные спокойные глаза, на дне которых притаилась легкая грусть.
— Ты живой? — во рту внезапно пересохло, и собственный язык показался самым непослушным и неловким существом на свете.
Оборотень улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Значит, я тоже?..
Еще одна улыбка и движение, означающее «нет». Оборотень осторожно погладил меня по голове. Странно, разве у мертвых бывают такие теплые руки?
— Атор, ты... — моя говорливость была остановлена самым банальным образом — мне просто прикрыли рот ладонью. Затем оборотень еще раз улыбнулся, вложил мне в руку тот самый медальон, что когда-то был у него на груди, и легко, словно крыльями мотылька, коснулся поцелуем виска.
— Вы так похожи, — еле слышно прошептала я. — Ты все знаешь, скажи, что мне делать? Я хочу вернуться домой...
Улыбка исчезла с лица Атора, как исчезают пустынные миражи, стоит только подойти к ним ближе. На смену ей явилась гримаса боли, словно мои слова ударили оборотня по самому уязвимому месту. Он как-то беззащитно и горестно усмехнулся, пожал плечами и еще раз погладил меня по голове.
«Нечего ему тебе сказать. И помочь он не может. Это просто призрак, по странному распоряжению судьбы задержавшийся в мире живых. Привидение. Фантом с теплыми и ласковыми руками», — от этой правды стало еще горше, и я почувствовала, что вот-вот самым бесстыдным образом расплачусь.
Тем временем оборотень поднялся с колен, поправил на плечах потрепанный плащ, проверил, легко ли выходит меч из ножен, взмахнул на прощанье рукой и, развернувшись, растворился в густом тумане. Не исчез, не ушел в серую муть, а именно растворился — словно сам состоял из того же тумана.
Ушел к своему Ворону. Теперь уже насовсем. Пророчество из книги сабира начало сбываться: Предавший обрел смерть, а вместе с ней и свободу.
Боль воспользовалась тем, что некому ее отогнать, и стала безнаказанно вгонять в затылок железные сваи. Наконец-то можно было закрыть глаза, покрепче сжать в кулаке медальон и позволить себе потерять сознание. Первый раз за всю жизнь я погружалась в беспамятство с такой радостью.
Ворота медленно выплывали навстречу из вечернего тумана, как гигантский силуэт «Титаника», — совершенно идентичные тем, первым, на пустоши, через которые мне довелось пройти целую вечность назад. Возвращаться обратно в замок решили именно через них, плюнув на предосторожности. Для того чтобы оживить каменного дракона, не было ни крови, ни сил, ни времени, а возвращаться нужно было обязательно. И быстро.
— Нас будут ждать, — Дэв остановился, чтобы снять вконец развалившиеся сапоги. — Как думаешь, нас сходу на костер отправят или немного попытают для порядка?
— Нет. Это произойдет не сразу, — ответила я. — Предполагаю, что они нам позволят выйти из ворот и даже сделать пару шагов по мосту, а может и дальше. Знаешь, почему нам так везет?
— Везет? Это ты называешь удачей?
— А что? — от взгляда на тонкие босые ступни сэта, которым были нипочем снег и холод, меня пробрала дрожь. — Мы до сих пор живы, отряд Патруля стал кормом для червей, пророчество начало сбываться. Аллилуйя! Чем ты недоволен? — я пожала плечами и продолжила менторским тоном: — А везет нам только потому, что командор, при всем своем уме, страдает двумя грехами — он тщеславен и чертовски любопытен. Вместо того чтобы тихо и незаметно убить такую подозрительную личность, как я, Стайн устроил цирк. Хотя, наверно, его можно понять. Впервые за долгое время появилась тень угрозы, а сабиры всего лишь люди, пусть и наделенные силой. А людям очень хочется, чтобы враг был, ну хоть самый завалящийся. Вы на эту роль уже не подходите. Вот командор и вцепился в меня, как кот, который всю жизнь играл только с плюшевыми мышами и вдруг увидел живую. Ему стало любопытно: Стайн верит, что пророчество может сбыться, но, одновременно с этим, полностью уверен, что способен в любой миг прекратить надоевшую игру.
— Возможно, но зачем ему это?
— Командору скучно. Тяжело искать черную кошку в темной комнате, особенно когда ее там нет. Для проверки своих подозрений он изобрел изощренный план. Как в овечьем стаде найти маскирующегося волка, если зверь хитер и осторожен? Просто запустить туда своего, прикормленного и верного, а еще лучше — созданного своими руками. Тогда настоящий зверь тут же ринется в драку. Сильно сомневаюсь, что бродяга, с таким успехом выдающий себя за Ворона, состоит из крови и плоти — скорее это просто колдовство, глиняный голем. Один раз сабиры уже провернули этот фокус с подменой — тогда жертвой стал предок Айса, но командор решил пойти еще дальше и создал лже-Ворона, чтобы заставить меня действовать.
— Если ты все заранее знала, тогда зачем...
— Да не знала я ничего! Командор ошибся, понимаешь?! Я не Ворон, никогда не была им и никогда не стану!
— Но ты и не сабира, — констатировал Суод.
— Кстати, все время забываю спросить: а откуда у вас такая уверенность? Вы единственные, кто в это поверил.
Дэв осклабился:
— Все просто. У тебя кровь солонее.
— Что, было невкусно? — обиделась я. — Тоже мне, гурманы!
— При чем здесь это? У оборотня нюх — второе зрение, для него ты пахнешь человеком, для ольта, способного видеть сквозь камни крупинку золота — ты выглядишь как человек, и только мы смотрим глубже, — философски рассудил Дэв. — Кровь не лжет: ты не сабир. Да и на человека не тянешь.
Перед воротами вышла короткая заминка — сэты поспорили, кому идти первым. Вскоре мне надоело слушать препирательства, и я, рявкнув «Довольно!», шагнула в распахнутый проем.
Расстрельной команды поблизости не наблюдалось. Мост был пуст, только алые полотнища знамен на башнях слабо шевелились на ветру, создавая иллюзию жизни.
За время нашего отсутствия замок претерпел изменения: западной стены больше не было — на ее месте грудами лежали каменные блоки, целясь крючьями крепежных скоб в серое небо; по одной из остроконечных башен черной змеей вилась толстая трещина.
— Что тут произошло? Не припомню, чтобы мы, уходя, разнесли ползамка. Неужели сабиры перепили сока винных ягод и устроили дебош? — Дэв призраком возник за моим плечом.
— Или командор нашел труп своего прислужника и решил воздвигнуть ему надгробие из самых нижних каменных блоков? Чтоб с зеленоватым оттенком, — внес свою лепту Суод.
— Нет. Просто замку не понравилось ваше отсутствие.
Сэты переглянулись, как санитары психиатрического отделения для буйных, и критически осмотрели меня с ног до головы.
— Я потом объясню. Хорошо? — жалобно спросила я, не задумываясь, что «потом» может уже не быть. — Ну что, двинули?
Мост форсировали без приключений, под аккомпанемент рева рвущегося через быки потока и еле слышный звук собственных шагов. Чем ближе мы подходили к замку, тем очевиднее становилась степень его разрушения: сети трещин, свежие сколы на вековых камнях; голые ветки шиповника не столько скрывали, сколько подчеркивали плачевное состояние цитадели.
— В обход? — Дэв проверил ворот арбалета, одолженного у одного из покойных патрульных. Толку от оружия против сабиров было столько же, сколько слону вреда от комариного укуса, но сэтам доставляло удовольствие держать в руках бесполезные игрушки.
— Нет. Через главные ворота. Какой смысл прятаться? — судя по тому, что атаковать нас никто не торопился, командор задумал какую-то более изощренную, чем простое убийство, гадость. — Тем более, тогда мы сможем добраться до башни, не заходя в замок. Не горю желанием блуждать по коридорам и ввязываться в драку с каждым встречным.
Железная решетка на воротах была чуть приподнята, и мы проползли под ней, оставляя на частых заостренных прутьях лоскуты одежды. Большой внутренний двор был также безлюден, как Северный полюс до пришествия первой экспедиции.
