– Кстати, я не сказал Вадику, сколько тебе лет и про выдуманного парня, у которого якобы сессия, – молчал, так что ты могла бы...
У меня от возмущения нет слов. Ну Донских, ну негодяй – все растрепал! Стою, щеки надула, готовлюсь разразиться неподобающими для леди словами, но брат опередил:
– Тебе ничего не стоит замолвить за меня словечко, а я, в свою очередь, до конца смены – могила.
– Ты меня шантажируешь?! – недоверчиво воскликнула я.
Рома рассмеялся.
– Если тебе нравится именно это слово, то – да. Но я бы предпочел называть это взаимовыручкой! Мы родственники как-никак!
Да уж – родственники, вряд ли в этом месяце я смогу об этом позабыть.
Вожатая отчитывала меня, точно воспитательница в детском саду: «Как ты посмела уйти», «как посмела», да «как посмела», раз десять спросила, есть ли у меня соображение, обещала нажаловаться родителям, а потом отпустила в палату.
Девчонки встретили меня вопросом: «Ну как?»
Я рухнула по привычке на свою бывшую постель и закрыла глаза.
– Все отлично!
Люся захлопала в ладоши.
– С ума сойти!
– Я же говорила, – удовлетворенно заявила Жанна.
А Оксана возмутилась:
– А где же подробности?
Мне так лень рассказывать! Вечно так, когда все хорошо, говорить ничего не хочется – это только твое – личное, а когда плохо, бывает, не остановиться. Хочется изливать свои беды и изливать, пока все не выплеснутся.
– Ну Та-а-ань, – Оксана присела рядом, – расскажи, он хорошо целуется?
– Да, очень, – я приоткрываю один глаз и весело смотрю на склонившихся надо мной девчонок.
– А почему вы вернулись порознь? – спросила Люся.
Я с чувством нависшего надо мной долга посмотрела на Оксану и пояснила:
– Ромка пришел сказать, что нас разыскивают, а то мы забыли про время.
– Он так тебя любит, – с завистью протянула Люся, – брат, я имею в виду. Так заботится о тебе.
Знала бы она! Заботится он... о себе он заботится. Ну да ладно, раз обещала, значит, придется выполнять.
Я приподнялась на локте и стала заливать:
– Ромка классный, девчонки нам каждый день домой названивают: «Позовите Рому», «А можно Рому» – надоели уже!
Хотя почему «заливать», все так и есть, телефон не успевает остывать от звонков разных девиц.
– Но он верный, – продолжила я.
Теперь уж точно сочиняю. У Ромки что ни день, то новая подружка. И самое интересное, бывшие на него за это не в обиде, продолжают названивать, гулять звать, в любви признаваться. О гордости этих несчастных вообще отдельный разговор.
– Да-а, братан у тебя прикольный, – без раздумий согласилась Жанна. И Люся закивала, Оксана же, на которую была нацелена атака, интереса так и не проявила.
Ну и хватит! Я сделала попытку. Что ж теперь – дифирамбы ему постоянно петь? Люди чего дурного бы не подумали.
Вожатая объявила «отбой». Мы улеглись. Жанна забралась с фонариком под одеяло читать один из моих романов, Люся уснула почти сразу же, а Оксана около часа ночи достала канат и потихоньку выскользнула из окна. Смелости ей не занимать, я бы так не смогла! Одно дело – сбегать всем вместе и совсем другое – одной.
Я лежу – сна ни в одном глазу. И мечтать – не мечтается. Мысли какие-то совершенно несимпатичные бродят в голове. А тут еще, как назло, в туалет приспичило! Туалет у нас на этаже засорился, нужно идти на первый, а так не хочется из-под тепленького одеяла вылезать.
Ничего не поделаешь, спустилась я со второго яруса, вышла из палаты в коридор и пошаркала. В корпусе тихо, даже смех, как обычно, из-за дверей палат не доносился. На первом этаже то же самое. Я быстренько сделала свои дела, а когда обратно шла по холлу, увидела приоткрытое окно и различила голоса – остановилась, прислушалась.
Любопытно же, кто там шепчется! Донских я сразу узнала, а второй очень тихо говорил – непонятно.
Я подошла поближе к окну и увидела две тени. Тот, что тихо говорил, оказался Ромкой. Да и кому еще там быть, можно было сразу догадаться. Они же неразлейвода.
– Саня, прекращай, что я, по-твоему, должен был сделать? – говорил Рома.
– Мог бы сказать ей...
О ком это они интересно? Неужто Донских обижен? Быть такого не может!
– Что сказать? – Рома повысил голос. – Если ты сам не шевелишься, позволь это сделать другим! Она не может сидеть в одиночестве и ждать, когда ты соизволишь...
– Можно подумать, она ждет! – фыркнул Саша.
Так вот про кого они! Значит, Рома рассказал о своей симпатии к Оксане.
Слушать, как они делят Оксану, мне было неинтересно, поэтому я пошла назад в палату, к своей кроватке, теплому одеялу и мечтам о Вадике, на худой конец, хоть к каким-нибудь мечтам.
Глава 8
Вымирающий вид
Есть на свете люди, которых слушают все без исключения, о чем бы они ни говорили. Аля одна из них. Наш отряд играет в пионербол с первым отрядом, во время перерыва все садятся неподалеку от площадки на траву и отдыхают. Я вместе с Жанной, Люсей и Оксаной сижу чуть поодаль от остальных, но это не мешает мне слушать, о чем болтает соседняя компашка. Женя-мочалка и еще две девочки – явно не глупые, когда Аля начинает говорить, обычно о какой-то безделице, слушают ее с открытыми ртами. Вот и сейчас Аля вертит перед подружками каким-то пластмассовым браслетом и вещает:
– Ой, девочки, моя мамуля купила его в Египте, когда ездила отдыхать со своим бойфрендом... только представьте – это кость! Самая настоящая кость верблюда! Вы хоть видели когда-нибудь верблюдов? У них два горбика и они еще плеваться умеют!
– Я каталась несколько раз на верблюде, – негромко замечает Женя-мочалка.
Казалось бы, вот он – человек, который знает о верблюдах достаточно, чтобы всем рассказать, но этого как будто никто не замечает, все продолжают впитывать Алину чушь.
– А что сегодня было, просто смех, – улыбается королева Спелой пшеницы, – сейчас расскажу, будете смеяться!
Все послушно, без всякого усилия натягивают улыбки, и, кажется, даже я улыбаюсь. Сама не понимаю чему.
– Сплю я сегодня ночью, ворочаюсь... одеяло мое скрутилось в колбаску, лежит оно рядом, я обнимаю его и во сне думаю: «Надо же, как вырос мой плюшевый змей». Представляете, я решила вдруг, что нахожусь дома и обнимаю свою игрушку любимую!
– Идиотка, – закатила глаза Оксана, которая, как и я, прислушивалась к разговору девчонок.
– Да, мозгов кот наплакал, – усмехнулась Жанна.
Люся корректно промолчала, я тоже.
Мозгов-то, может, у нее и того меньше, чем кот мог бы наплакать, но окружающие ее заслушиваются. Мистика просто! Возле нее даже самым умникам лучше помалкивать, чтобы не чувствовать себя оплеванными, когда никто не обратит на их умности ни малейшего внимания.
