глаз заглушил другой, громче и четче: «Ты мне понравилась». Ему так легко было верить. Как в хороший сон, пока не проснешься, или в ясный день, пока не нахмурится небо.
— Хочу, — честно ответила Катя.
Снег усилился. За пределами козырька было белым-бело. Снежинки у нее на шарфе от горячего дыхания превратились в россыпь капель, а на волосах Влада белый покров так и не растаял.
«Как странно, — подумала девушка и тут же себя отругала: — Если ко всему цепляться, так ничего хорошего не выйдет. Он наверно, бедняга, долго уже тут торчит, замерз, хоть и вида не подает».
— И давно? — нерешительно посмотрела на него Катя.
— Давно? — непонимающе переспросил Влад.
Она покраснела.
— Давно нравлюсь?
Он улыбнулся как будто с облегчением.
— Больше двух месяцев.
Девушка шумно выдохнула:
— Месяцев!
Влад пожал плечами.
— Я не был уверен… — Он не договорил и умолк.
«Не был уверен, что я ему нравлюсь, или в чем-то еще? Но ведь он совсем меня не знает! И я его не знаю».
— Некоторые вещи я не смогу сразу объяснить, — нехотя признался он, — Но позже…
— Катя! — раздался мамин голос. Из белого марева вышли заснеженные фигуры родителей.
— А ты чего тут?… — Мать осеклась и с интересом уставилась на молодого человека.
— Здравствуйте, меня зовут Влад, — спокойно представился он, но руку для рукопожатия ее отцу не протянул.
— Здравствуйте, — растерялась Валентина Васильевна.
— Мои родители, — быстро проговорила Катя и распахнула перед ними дверь, пообещав: — Я сейчас приду.
Родители переглянулись, и прежде чем войти в парадную, мама спросила:
— Ты к бабе Вале сходила?
— Сходила.
Дверь закрылась, шаги на лестнице стихли, тогда Влад полюбопытствовал:
— Кто такая баба Валя?
— Сестра моей бабушки по маминой линии. — Девушка подождала, возобновит ли он разговор, который нарушили своим появлением ее родители, но он медлил, поэтому Катя сказала: — Мне нужно идти…
— Тогда до завтра? — Он с надеждой поднял на нее глаза. — В парке.
— В парке, — повторила она.
Влад сделал к ней нерешительный шаг и негромко произнес:
— Если мы познакомимся ближе и я тебе все-таки не понравлюсь, скажи мне об этом, хорошо? И я больше никогда тебя не побеспокою.
Катя медленно кивнула.
«Почему он так сказал? О каких вещах не договорил? Насколько трудно объяснить эти вещи?»
— Мне что-то должно не понравиться в тебе? — не выдержала она. — Или дело не только в тебе, а еще в чем-то?… В чем-то, что трудно понять и объяснить?
— Да. — Лицо его помрачнело.
Девушка напряженно всматривалась и ждала, а он молчал.
— «Да» — дело в тебе или «да» — дело не только в тебе, но и… и… — Она не смогла найти определения «вещам», о которых он не договорил.
— И то, и другое, — вздохнул Влад.
Они помолчали.
«Снег так и не растаял на волосах», — назойливо промелькнуло в голове.
Катя взялась за дверную ручку.
— А у меня есть выбор?
Вопрос застал его врасплох, он ответил не сразу, как будто не знал наверняка.
— Конечно, — наконец произнес он и мягко улыбнулся: — Если не придешь, я все пойму.
Никто из них не заметил, как с фонаря взлетел белый голубь.
День не задался с самого утра.
Первой неприятностью стала дверь парадной. Она не открывалась. Катя дергала за ручку, стучала — ничего не помогало. Тогда девушка навалилась на дверь всем весом и в тот же миг вывалилась из парадной на заснеженное крыльцо, а дверь ударилась об стену и, закрываясь, прищемила ей ногу. Катя подтянула ее к себе, но зацепила об острый железный угол, и тот оставил на носке сапога безобразную царапину.
— Примерзла, что ли?! — взглянула девушка на злосчастную дверь.
На улице было еще темно. До остановки удалось добраться без происшествий.
Подъехал автобус. Тут-то и началось.
Катя вслед за другими пассажирами поднялась на одну ступеньку, а когда занесла ногу над следующей, чтобы пройти в салон, кто-то толкнул ее. Девушка не удержала равновесие, упала вперед и скатилась на животе по ступеням. В этот самый момент двери закрылись, больно шлепнув ее по бокам — автобус поехал. Таким образом одна половина тела была внутри, другая — с ногами, волочившимися по земле, снаружи.
— Остановите! — крикнула Катя, вцепившись в грязную от серой кашицы ступеньку. Никто из пассажиров даже не взглянул на нее, автобус набирал скорость, позади сигналили машины.
«Расправа», — поняла девушка и что есть мочи закричала:
— Помоги-и-ите!
Двери открылись так же неожиданно, как закрылись, — Катя скатилась по ступеням и шмякнулась на землю. Черное колесо серебристого «Мерседеса», возникло прямо перед ее лицом. Автобус так и не останавливался, а из машины выскочил седовласый мужчина.
— Девочка! — позвал он.
Катя отползла к обочине и, прижимая руки к животу, присела на поребрик.
— «Скорую» вызвать? — крикнул седовласый. — Ты как?
Девушка помотала головой.
— Я нормально… Все в порядке, испугалась очень.
Мужчина шумно вздохнул.
— А я-то как испугался!
Катя, пошатываясь, поднялась.
Седовласый обошел машину и взялся за ручку дверцы со стороны пассажирского места.
— Куда ехала-то? Давай подвезу!
— В колледж, тут недалеко…
— Да знаю я, — махнул рукой мужчина, — садись-ка!
Катя нерешительно взглянула на его интеллигентное лицо, а седовласый распахнул дверцу:
— Садись-садись, не бойся!
В машине было тепло, негромко играла музыка — «Каприс» Паганини. Резкие звуки скрипки нервировали.
— Мне пристегнуться? — спросила Катя, когда водитель уселся за руль.
— Да не нужно, — улыбнулся он, а потом посерьезнел и сказал: — А вообще-то, знаешь, пристегнись лучше!
Не успели они отъехать от места происшествия, как на обгоне машину подрезала белая «Волга». Зеркало «Мерседеса» отлетело, седовласый ударил по тормозам. Волга замигала фарами и тоже остановилась.
