пробормотал: «Пойду принесу нам выпить».
Катя вздохнула, вспомнив, как попыталась выпросить у Лайонела снисхождение для бедной девочки. Он заявил: «Я не отменю своего решения!»
Йоро понял ее вздох и сам загрустил. Девушка попыталась его отвлечь:
— Так что за предсказание, расскажешь?
Мальчик просиял.
— Ну конечно! Мы пришли к Дариме, я хотел спросить про тебя и вообще, — Йоро смутился, — а она дала мне этот мячик и выпроводила нас.
— А кому он предназначается?
Оборотень пожал плечами и посмотрел на Киру, но та ничего не сказала.
— Я не знаю, Катя. Может быть, тебе?
Девушка еще раз рассмотрела карту и пришла к выводу, что на ней нет важных для нее и Лайонела мест. Ни Поцелуева моста, ни Исаакиевского собора, ни Набережной мойки, ни Летнего сада, ни Петергофа.
— Что-то не похоже, — протянула она. — Странная какая-то карта.
На другой стороне бассейна появился Вильям. Выглядел он расстроенным, и девушка поняла, что разговор братьев ни к чему не привел. Другого она и не ожидала, зная упрямство Лайонела. Но в голове звучала композиция Яна Тьерсена «Детство» — печальная и нежная. Если бы только Вильям услышал ее, он бы знал, как его брату трудно даются некоторые решения, какие волшебные ассоциации вызвал у него их разговор. Даже если тот оказался сейчас напрасным, он заронил крупицу воспоминаний, чтобы, может, через какое-то время вновь вырастить то важное, что Лайонел вырвал из своего сердца и пытался забыть.
— Отдай ему, — неожиданно сказала Кира, глядя на Вильяма.
Катя испуганно посмотрела на мячик, где на парапетах сидела парочка, затем на молодого человека на той стороне бассейна и ей сделалось не по себе.
— Т-ты уверена? — выдохнула Катя. Девочка мягко улыбнулась.
— Ну конечно!
Катя взволнованно закусила губу, в голове пронеслись сотни мыслей, одна мрачнее другой.
«Неужели что-то случится? Неужели… неужели…», — точно красная лампочка мигало в мозгу.
Вильям заметил, что девушка приподняла руку, и тогда она бросила ему мячик. Тот поймал его, и брови его взлетели, когда он рассмотрел странную карту. Взгляд его спрашивал: «Что это?», но ответить Катя не могла, поэтому пожала плечами.
За подол ее подергал Олило.
«Пойдем погуляем?» — предложил малыш.
Девушка если удивилась, то виду не подала. Она частенько замечала, что чертенку неуютно в больших компаниях.
— Ну пойдем. — Катя положила руку на плечи Йоро. — Ты с нами?
Мальчик уже хотел кивнуть, но тут возмутился Олило:
«Я хотел только вдвоем с тобой, ты и я!»
Кира взглянула на оборотня как-то странно и сказала:
— Мы побудем тут.
Он нехотя кивнул.
Катя пошла по мраморной дорожке за спешившим впереди Олило, гадая, что значит этот мячик, взгляд Киры и странное поведение чертенка.
— Куда ты? — удивилась она, видя, что малыш направляется к воротам.
«Во дворец! Он такой красивый, а в саду я уже все посмотрел!»
Она не стала спорить, на память пришли слова Йоро, что он не от чертенка узнал о нападении охотников.
— Олило, а ты помнишь день, когда на меня напали охотники?
Малыш перестал прыгать и пошел медленнее. «По-о-мню», — задумчиво протянул он.
— А ты сказал кому-нибудь, что видел, как это произошло?
Олило задрал головку, глядя на нее черными зеркальными глазами.
«Разве я видел?»
Девушка нахмурилась.
— Ты был там, за деревьями!
Они вошли во дворец, в зал с девятью колоннами, между которыми находились проходы, ведущие в беломраморные коридоры. В центре стояла овальная стойка, где обычно сидела девушка, но сейчас там никого не было.
«Катя, а может, тебе показалось?»
Он сказал это так просто, и ей в самом деле вдруг подумалось, что она ошиблась.
Малыш выбрал один из коридоров и продолжил:
«Я ведь весь такой черный, ты могла видеть коряжку, похожую на меня, с такими ветками, как мои копытца и рожки»
«С моим-то новым зрением?» — возразила она себе. И все-таки сдалась:
— Не знаю, может быть.
Они шли по коридору, внутри дворец был весь белый, малыш бежал впереди, не уставая восклицать: «Как же тут чудесно! Как чудесно!»
Он первым забежал за угол, а потом пулей вернулся и прошептал: «А туда не пойдем!»
Девушка хотела согласиться, но, услышав голос Лайонела, замерла.
— Я не хочу ничего слышать, — сказал он. Затем послышался голос Анжелики:
— Ну а что будет с твоей Катей?
— Для меня это неважно, — последовал ответ.
— Я так и знала! Никогда не верила, что с ней ты надолго. Разовый вариант!
— Ты права.
Раздался вздох и тихий смех.
Катя прижалась к стене, не в силах шевельнуться, сердце в груди так сильно екнуло, что дыхание на долгий миг перехватило. Вот к чему был мячик для Вильяма, странный взгляд Киры. Она хотела открыть ей глаза.
«Ой, как я виноват, — шепнул чертенок, — зачем же я привел тебя сюда!»
Девушка чувствовала страшную опустошенность. Взгляд остановился на голубом кольце, мерцающем холодным сиянием. Все теперь показалось сном, который столкнулся с реальностью и разбился, хрустнул, точно елочная игрушка под шпилькой очарования Анжелики Тьеполо.
Катя провела рукой по волосам и пальцы ее задрожали. Лайонел сам сделал ей прическу.
«Неужели все, что ему было нужно, это вернуть меня, чтобы потом бросить самому?» — не укладывалось в голове. Знала же, что он способен на жестокость, и никогда до конца не верила в свое счастье с ним…
Или верила?
Девушка приподняла руку отяжеленную кольцом, подаренным Лайонелом, с холодным прозрачно- голубым камнем. Цвета льда, цвета его глаз, цвета его крови, цвета его сердца, цвета его беспощадности.
Катя сделала неуверенный шаг вперед.
«Куда ты! — вскричал Олило — не ходи туда!»
— Я не верю, — пробормотала она и вышла из-за угла.
Лайонел стоял спиной, обнимая Анжелику. Они целовались, ничего не замечая вокруг.
Катя шла к ним и ей казалось, собственные шаги оглушают ее, а музыка не сменялась, звучала одна и та же композиция — точно льдинки ударялись друг о друга, катились со склона, блестя на солнце и издавая переливчатый звон.
Могла ли ассоциация, рожденная разговором с братом, не измениться под натиском других эмоций, связанных с изменой, со страстью и желанием к женщине?
