— Кого? Ах, да… Того, кто оказался на скамье подсудимых… Угу, накажут! Дадут пожизненное, а потом какая-нибудь амнистия — и вуаля! — свобода. Смертная казнь — это оправданное убийство, совершенное по законам стаи. Но нас лишили этого права.
— Эдик…
— Что, Эдик? Моя программа — единственная надежда на то, что справедливое возмездие все же состоится. Если угодно, я готов взять на себя функции государства.
— Вы сошли с ума!
— Напротив, я в здравом рассудке. Люди всегда верили печатному слову, и почему бы им не вернуть эту веру. Представляете, какая это власть?! Чувствовать, как ты возвращаешь униженным и оскорбленным веру и достоинство. Помогать тем, кому уже никто не поможет.
— Вы идеалист, Эдик, а ваша программа утопия.
— На первый взгляд. Вы просто недооцениваете силу телевидения и желания масс найти себе нового спасителя и героя. В Америке журналисты добились отставки Никсона и изрядно потрепали нервы Клинтону. У нас же шоу традиционно воспринимаются как развлекательные, в то время, как именно реалити-шоу могут стать мощной идеологической силой. Вспомните про дом. Который построил наш седьмой телеканал. Сотни тысяч подростков пойдут за его героями, если те позовут. Вопрос, куда и зачем позовут.
— Это шоу самое прибыльное с точки зрения рекламы!
— У-у, в какие дебри мы забрались. Ну, хорошо, шоу работает только потому, что очень прекрасно собирает рекламу, точнее деньги. Ведущие хорошенькие, правда, иногда впадают в морализаторский тон. Несколкьо пар поженились, одного посадили, остальные дерутся, ругаются, чешут яйца и таскают туда-сюда доски. Второй год подряд что-то строят. Но вам не приходило в голову, что эти люди уже сегодня искалечены, и те, кто на них смотрят, тоже. Реалити-шоу должно либо развлекать, либо выполнять функцию социального пугала: я за то, чтобы мы избавлялись от социальных язв в реальном формате.
— Эдик, вас посадят!
— Героев не сажают. Звезд отпускают на поруки. Примеры? Извольте. Да вот хотя бы мой тезка. За примерное поведение отпустили, зато какой рейтинг, какие возможности! А Доренко помните? Розы, шампанское у суда. Майкл Джексон. Ах, это не педофил, ах, мы ошиблись! Мальчик просто перепутал в темноте. Кто там еще в списке? Ну да, российский певец болгарского розлива, у которого только и хватило силенок, что обматерить беззащитную женщину. И потом заявлять во всеуслышание, что он, дескать, уходит с эстрады. И чего, не ушел, спрашивается? Не сложилось? Каблук на сцене застрял, микрофон заклинило? Так что не надо мне про то, что посадят. Как посадят, так и выпустят. Звезды вне правил.
— Вы не звезда.
— Пока — не звезда, — жестко поправил главного Эдуард. — Но у меня все впереди. В этом шоу я стану звездой.
— Спешу вас разочаровать, это шоу, на нашем канале, увы, не пойдет.
Эдик пожал плечами:
— К счастью, у нас масса других каналов. Где-нибудь этот сценарий с руками оторвут. А поскольку я являюсь владельцем авторских прав, то…
— То есть? — всполошился главный.
— Ах, да… забыл показать: вот нотариально заверенное свидетельство, о том, что я являюсь автором данного литературного произведения, заметьте, не идеи, а расширенного литературного проекта…
— Являетесь с ваших же слов, — едко заметил собеседник.
— Пусть так, — невозмутимо ответил Эдик. — Но документик соответствующий все же имеется… Экспертиза разберется. А вот и другой документ, теперь из агентства по защите авторских прав. Еще пара увесистых документиков имеется. О них я пока. С вашего позволения, промолчу. Зачем пугать? Так что если кому-то в голову придет меня обокрасть и выпустить данный сценарий без моего ведома, то я сразу же подам в суд. И не остановлюсь, пока не добьюсь справедливости. И я вас уверяю, что добьюсь. Что-то в последний раз мне разонравилось быть добрым. Как любила говорить моя бывшая жена: 'Я — стерва только по выходным, в остальное время вполне адекватный и разумный человек'. Так вот, я сволочь — 24 часа в сутки. И знаете, что? Мне это очень нравится! — он послал Колобку пьяную есенинскую улыбку. Такой не только облобызает, но и зарежет без рефлексий.
— И никакой скандал, надо полагать, вас не остановит? — колобок пощелкивал пальцами, обдумывая сложившуюся ситуацию. Конечно, филькина грамота, обойти — раз плюнуть, но… шут его знает…
— Как говорится, любая реклама хороша, кроме некролога, — Эдик еще раз улыбнулся и после паузы добавил: — Вы можете выпустить это шоу на своем канале, не спорю. Только для этого придется написать другой сценарий. Придумать другое название, концепт. Но он все равно будет хуже.
— Почему? На нас работают лучшие сценаристы! — пальцы предательски хрустнули, и главный поморщился от боли.
— И каким будет конечный продукт? Очередное шоу про доброго волшебника? Прилетит в вертолете и бесплатно покажет кино? Ну-ну, дерзайте. Первые три выпуска зритель посмотрит из праздного интереса, но на этом все и закончится. Вы совершенно правильно сказали: исполнение чужих желаний никого не интересует. Это как если бы наутро рассказывать кому-то свои сны. Все так. Тут даже не с чем поспорить. Но если интрига сохраняется до самого финала? Но если мечты героев выходят за рамки морали? Если они изначально носят криминальный подтекст? Если мы помогаем отчаявшемуся человеку самому отмерить ту меру справедливости, которую он считает нужным? Если мы можем качнуть маятник в сторону справедливого зла, а не вашего приторного и суррогатного добра? Рождественские сказки, милейший, хороши только в Рождество, в остальное время года они вызывают чувство недоумения. Кому нужен Санта-Клаус летом? Разве что только Деду Морозу! И Снегурочке! Санта, третьим будешь? Извините, отвлекся. Лирическое отступление. Так как? Ваше решение?
Колобок сдался:
— Кажется, я несколько погорячился. Идея не так уж плоха. Давай-ка, ее обсудим.
…Эдик отхлебнул кофе. Все идет просто отлично. Было забавно наблюдать, как теледеятели пытались объяснить, почему без ведома автора проект уже запущен. Полным ходом идет отбор героев, а дизайн студии близок к завершению. Он из принципа настоял на том, чтобы все изменить. И дизайн, и выбранную концепцию, и даже название — Повелитель грез. Фу, как пошло!
'Маятник и часы'. Привет незабвенному Эдгару По. И пусть каждый понимает, как хочет. Только он, Эдик, знает, что именно скрывается за названием. Хотя. У Эдгара По было как-то по другому, что-то с колодцем связано. Все равно: сказал Эдгар По, значит, По. Надо будет, допишет.
Тех, кого отобрал канал, он мгновенно забраковал. Нужен скандал, драйв, конфликт. Он ничего не имеет против, если человек хочет разбогатеть. Но причем здесь его шоу? Другое дело, если у тебя отняли все, и теперь ты хочешь восстановить справедливость. Был тут один человек, у него дом сожгли, жену убили, бизнес отняли. Пришел и честно сказал: помоги, брат, отомстить. На лавры графа Монте-Кристо не претендую, но пулю кое-кому хочу всадить. Только давай без посредников. И прямо в зале. — А если промахнешься? — Не промахнусь. В НЕГО — не промахнусь. Ударили по рукам. Подписали контракт. И пошел мучительно, хромая, к выходу. У него ведь не только дом сожгли, жену убили и бизнес отняли, его еще и били — долго и банально. Пробили череп. Год в коме пролежал, но выкарабкался. А когда пришел в себя, то все и узнал. Пришел в фирму, а его снова избили, и снова по черепу. Написал письмо президенту, а тот и не ответил. Президенту много, кто сегодня пишет. Рука устанет отвечать, хотя и гарант Конституции. Что поделать, если у нас Конституция такая — нечеловеческая. В общем, договорились. В общем, к выходу. А на выходе — смерть. Обширный инфаркт. У справедливости своя цена. Как и у надежды на справедливость. Эдик надеялся, что тот мужик умер все-таки счастливым.
Уже месяц Эдик скрупулезно рылся в потоке материала, надеясь отыскать четыре драгоценных жемчужины. Одну он, правда, нашел.
Ада.
Ада из ада.
Скаламбурил!
Его главный Джокер.
Забавно все-таки, как переплетается жизнь. Он видел ее раньше, на какой-то из корпоративных
