пару лет. Вот только в чью пользу?! Другое дело, что никого подозревать мне сейчас не хотелось, как, впрочем, не хотелось и думать. Слишком сложным, длинным и печальным оказался этот день. Саша мгновенно уловил мое настроение и вместо кофе предложил выпить в ближайшем кафе. Я, естественно, не отказалась. Кто бы сомневался!
После второго бокала мартини, под песни 'Ночных снайперов' мы перешли на 'ты'. После трех бокалов — прорвало. Теперь я была готова поделиться своими подозрениями с кем угодно, тем более, с таким симпатягой. Другое дело, что он не хотел ничего слушать. О музыке — да. О литературе — да. О путешествиях — да. О любви — да. Об убийствах — нет. В какой-то момент я даже разозлилась.
— Ты журналист или нет? Я тебе про убийства толкую, а ты мне про зарубежных и отечественных исполнителей. Я, конечно, не прочь проникнуть в тайны отечественного шоу-бизнеса, но у меня, пардон, сейчас другие тайны.
— Вообще-то, я музыкальный обозреватель, — признался Саша. — Просто в редакции никого не осталось, вот и послали меня. Пока информация свежая. Так сказать, по горячим следам. Я и не отказывался. Здесь столько друзей учится, что и по пальцам не пересчитать. Полный диктофон информации. Плюс сайт с дневником. Плюс разговоры с персоналом и ментами. В общем, на заметку хватит.
— Ну а я тебе зачем? Чтобы придать вес публикации? 'По словам декана Стефании Ивановой, убийства ее студентов произошли сами по себе и ни в коем случае не связаны с факультетом'. Так?
Жданов пожал плечами:
— Примерно. Но познакомился исключительно из любопытства. О тебе столько всего рассказывали. Не обошлось без упоминаний о твоей красоте, уме и просто гениальной способности впутываться в различные истории и впутывать в них близких людей. Положа руку на сердце, не верил, но теперь готов признать свои ошибки.
И этот туда же. Сговорились, что ли? Впрочем, если выбирать между следователем и журналистом, я предпочту журналиста. Тьфу, какая ерунда в голову лезет. Хотя… С точки зрения информации, Саша может быть мне очень полезен. Даже более, чем… 'Снайперы' придали смелости. Что теперь между нами? Никогда не забудешь. Горький мед и цунами…
— Саня, не в службу, а в дружбу, — заканючила я, приговаривая четвертый бокал с мартини. Напряжение трудного дня, наконец-то, отпустило. — Можешь помочь?
Тот мгновенно стряхнул маску веселого и беззаботного парня. Я невольно поежилась, встретившись с холодным и цепким взглядом:
— Не вопрос. Говори, что надо. Сделаю.
О! Точно и конкретно. Мне нравится такой подход к делу.
— У вас ведь есть архивы новостей в редакции?
— Есть.
— Мне нужна полная информация о смерти брата депутата Громовой. Примерно две недели назад, может, и побольше. Если сможешь нарыть что-нибудь дополнительно, буду благодарна.
— Громова? Это мать убитой Варвары?
Глаза у Жданова засверкали:
— Любопытный ход. Я до такого не додумался. Все-таки хорошо, что с тобой познакомился, Эфа. Чувствую, сработаемся.
Сработаемся? Как знать, как знать… Мелькнула странная, тревожная мысль, но выпитое мартини так и не дало мне ее поймать.
До дома пришлось добираться на такси. Последнее, что я запомнила за минуту до полночи, это осуждающие глаза Клары, прижимающей к себе мое вечернее платье. Полупрозрачное.
ГЛАВА 6
Есть счастливые люди, у которых не бывает похмелья. Если так, то я несчастливый человек. Похмелье накатывает как цунами: как ни убегай от него, все равно настигнет. Нужно только вдохнуть как можно глубже и, не приходя в сознание, переждать мучительную дурноту и молоточки в висках. И в который раз пообещать себе — больше никогда, ни с кем и ничего. И зачем я мешала мартини с шампанским, если не люблю ни того, ни другого?! Риторический вопрос.
Нос пощекотало перышко. Я нехотя открыла глаза. Что за черт? Лежу на вычурном боа, под левым боком золотистый шелк, под правым — темно-синий бархат. Что за пошлый Мулен Руж?
От бабушки и Кеши, вестимо. Оба сидели напротив меня и скорбно молчали. В их слаженной тишине было все: выученная наизусть лекция о вреде пьянства, осуждение и сочувствие, нетерпение сердца и желание засунуть меня, болезную и похмельную, в холодную ванну.
— Замуж тебе надо, — после выдержанной паузы сказала Клара. — Твое либидо не выдерживает одиночества.
— Мое либидо не терпит нотаций, — просипела я и лениво встала с кровати. Стакан рассола взбодрил, а холодный душ вернул способность мыслить. Бабуля тем временем зудела над ухом:
— Ты совсем отбилась от рук, детка, и катишься по наклонной. Разве можно приличной молодой женщине так поздно приходить домой. Да еще в нетрезвом состоянии?!
Кеша не нашел ничего лучшего, как поддакнуть:
— Действительно, Стефания, от тебя такого не ожидал…
Кто бы говорил! Может, мы еще вспомним, как кто-то недавно молил о смерти, засунув голову в морозильную камеру — холоду мне, холоду!!!!
— Клара, — я с грустью и нежностью посмотрела на бабушку, напоминавшую в этот момент обеспокоенную наседку, чей любимый и беззащитный цыпленок сбился с пути истинного. — Вчера убили двух студентов. У меня был тяжелый и нервный день, закончившийся стрессом. Единственный способ его снять — это алкоголь или секс. Для секса нужен партнер. Проверенный. Надежный. Долгоиграющий. Такого у меня на данный момент нет и, похоже, не предвидится. Остался алкоголь. Он проверен, надежен, а уж как заиграет… но иногда и на старуху (пардон, бабушка!) бывает проруха. Надеюсь, ты поймешь всю сложность ситуации и присущими тебе тактом и деликатностью закроешь больную тему. И так все ясно. Заодно объясните, друзья дорогие, зачем вы притащили ко мне столько вечерних платьев? Мы открываем салон храброго портняжки?
Кеша приободрился:
— Понравилось? Так и думал! Сам выбирал! Можешь не благодарить, только счет потом оплати. Все, что тебе не подойдет, я заберут себе. Не забудешь?
— Не забуду. А зачем мне платья? — наивно поинтересовалась я, любовно оглаживая свою джинсовую коленку. — Вы же знаете, что я не ношу гламур, тем более со стразами. Терпеть не могу
