искушение Мадонны и праздник для шлюх. Они без устали служат нашим сексуальным потребностям, усиливают страсть, приумножают ее и швыряют обратно в тысячу раз сильнее, чем она была. Они управляют нашими желаниями. И знают пределы наших фантазий: доводят нас до вершины и оставляют там в одиночестве, висеть в пустоте над океаном бешеной страсти. И мы умоляем их продолжать…
Его язык коснулся моего. Что-то горячее, наэлектризованное проникло в меня и пронзило язык. И скрутилось внутри, заполнив рот. Я поперхнулась, и тут меня накрыло волной ошеломительного оргазма, такого же горячего и пропитанного энергией, как та штука, что поселилась у меня во рту. Удовольствие было таким ярким и полным, что мои кости словно растаяли и превратились в воду. Я бы упала, если бы В'лейн меня не поддержал. Несколько секунд я провела в загадочном, фантастическом состоянии, где его смех казался черным бархатом, а желание – бездонной ночью, а затем снова пришла в себя.
У меня во рту было нечто сильное и опасное, и теперь оно жило у меня на языке. И как мне с этой штукой разговаривать?
В'лейн отстранился.
– Подожди минуту. Оно устроится.
И оно устроилось, сопроводив процесс вспышками множественных оргазмов вперемешку с уколами стальных шипов, – боль и наслаждение были почти неразделимы. Я содрогнулась, когда шок схлынул. И уставилась на Фейри. Его прикосновение повлияло на меня куда сильнее, чем я готова была признать.
В'лейн пожал плечами.
– Я сдерживал себя. Все могло быть куда более… как вы это называете? Травматично. Люди не предназначены для того, чтобы носить на языке имя Фейри. Как ты ощущаешь его, МакКайла? Часть меня находится у тебя во рту. Не хочешь попробовать другую часть?
Он улыбнулся. Я знала, что он имеет в виду вовсе не другое слово или как еще можно назвать ту штуковину, которая свивалась, постепенно утихая, в клетке из моих зубов.
Когда мне было четырнадцать, я сломала зуб на одной из тренировок группы поддержки. Мой дантист был в отпуске, и пришлось ждать почти две недели, прежде чем удалось обработать и исправить зуб. В ожидании, которое казалось бесконечным, я постоянно цеплялась языком за поврежденную эмаль. Сейчас я чувствовала примерно то же самое: что-то у меня во рту было повреждено, и я хотела избавиться от этого, потому что оно было неправильным, тревожащим и уж точно не должно было находиться на кончике моего языка. Ведь пока оно там, я ни на минуту не смогу отогнать мысли о принце Фейри.
– Очень хочется сплюнуть, – холодно ответила я.
Лицо В'лейна напряглось, температура вокруг упала так резко, что мое дыхание замерзло в воздухе.
– Я оказал тебе великую честь. Никто и никогда не получал от меня подобного подарка. Не смей преуменьшать его ценность.
– И как им пользоваться?
– Когда я тебе понадоблюсь, открой рот, и я буду рядом. – Я не заметила, как он двигался, но внезапно его губы оказались у моего уха. – Никому не говори о моем даре. Упомяни о нем, и я тут же заберу свой подарок. – В'лейн исчез прежде, чем закончил говорить. Его слова еще продолжали танцевать в воздухе, словно улыбка Чеширского кота.
– Эй, я думала, что ты хочешь узнать о «Синсар Дабх»! – Меня настолько ошеломило его внезапное исчезновение, что я выпалила эту фразу, не думая. И тут же об этом пожалела. Мои слова повисли в воздухе, как густой ночной туман над Джорджией.
«Синсар Дабх» – отдалось эхом, помчалось на крыльях ветра в темноту, к тем, кто мог и хотел это услышать.
Я почувствовала себя так, словно своими руками поставила на себе большой жирный красный крест.
Понятия не имею, куда отправился В'лейн и почему он так внезапно исчез, однако идея поскорее убраться отсюда вдруг показалась мне весьма разумной.
Но прежде чем я сделала хоть один шаг, на мое плечо опустилась тяжелая рука.
– Я хочу узнать, мисс Лейн, – мрачно произнес Бэрронс. – Но для начала я хочу узнать, какого хрена вы с ним целовались.
4
Я нахмурилась и обернулась. У Бэрронса есть привычка неожиданно появляться из ниоткуда, причем в самое неподходящее время, в тот самый момент, когда я меньше всего ожидаю с ним столкнуться. Я очень медленно повернулась. Воспринимать Бэрронса малыми дозами – это единственный способ смотреть на него. Как всегда, казалось, что он занимает раз в десять больше места, чем положено обычному человеку. Интересно, почему? Потому что в нем сидит Невидимый? А еще мне было интересно, сколько ему на самом деле лет.
Мне следовало бы бояться его. И иногда – во время одиноких ночных размышлений, особенно после того, как я увидела его с телом девушки на руках и рассмотрела выражение его лица, – я боюсь.
Но сейчас, когда Бэрронс стоит передо мной, я совершенно не испытываю страха. Может, это потому, что он транслирует какое-то «оглушающее» заклятие, которое способно полностью обмануть чувства ши- видящей?
– У тебя пятно на лацкане. – Я ткнула пальцем.
Обычно Бэрронс невероятно дотошный и на его одежде не бывает ни пылинки, ни пятнышка, но сегодня на левом лацкане действительно обнаружилось блестящее пятно. А я только что ткнула пальцем… в мужчину, за неимением лучшего слова… который неизвестно когда родился и бродит по реликвиям Невидимых с трупами на руках. Чувствовала я себя при этом крайне глупо, словно попыталась почистить зубы или расчесать шерсть волку.
– И я с ним не
«А еще мне очень интересно, какого хрена ты делал с той девушкой в зеркале», – подумала я. Но не спросила.
Есть такой хороший термин, которым любит пользоваться мой папа:
Он оттолкнул мою руку.
– Тогда какого черта его язык делал у вас во рту? В'лейн проводил медицинский осмотр на наличие рвотного рефлекса? – Бэрронс улыбнулся, и улыбка была не из приятных. – Ну и как у вас с рвотным рефлексом, мисс Лейн? Плоховато?
Бэрронс часто делает намеки с сексуальным подтекстом, если хочет заткнуть мне рот. Думаю, он рассчитывает, что воспитанная южная красотка вроде меня подумает «ой, мама» и тут же отступится. Иногда я действительно думаю «ой», но отступать не собираюсь.
– Я сплевываю, Бэрронс, если тебя
– Не смотрите на меня так. Думаю, вы из тех, кто глотает. Его язык был на полпути в Китай, а вам это не причиняло неудобств.
– Ревнуешь?
– Это слово подразумевает определенные затраты эмоций. Я же трачу на вас только время и не собираюсь тратить его напрасно. Расскажите мне о «Синсар Дабх».
Я взглянула на свою руку. Пятно с его лацкана оставило на пальце влажный след. Я повернула его к свету. Ночью все красное кажется черным. Я понюхала – пятнышко пахло старинными монетами. Ха, кровь. И кто бы удивлялся?
– Ты что, дрался с кем-то? Нет, дай угадаю, ты снова спас раненую собачку? – сухо поинтересовалась я.
В последний раз он придумал именно такую отговорку.
