— Ты намекаешь, что я должна попытаться соблазнить Саймона? — Она действительно не могла поверить, что ее босс говорит именно об этом.
— Не надо так грубо, Аманда. Ты же явно в определенной степени лично увлечена парнем, иначе не жила бы в его доме.
Он уверен, что между ней и Саймоном уже существует любовная связь.
— Я остановилась здесь, чтобы иметь возможность поговорить с ним, а не потому что мы спим вместе!
— Хорошо. Слушай, все, что я хочу сказать, — тебе нужно использовать любое имеющееся в твоем распоряжении оружие, чтобы обеспечить успех этой сделки. От нее многое зависит. Кто-то может даже сказать, что на кону стоит вся твоя карьера. Это крупная сделка, Аманда, и я очень рассчитывал на твой профессионализм, когда посылал тебя провести предварительные переговоры одну.
Гнев и страх боролись в ней, оставляя металлический привкус во рту и превращая головную боль в настоящий приступ мигрени.
— Мы, должно быть, думаем о двух разных типах профессионализма, потому что тот, о котором говоришь ты, в этом штате находится вне закона.
— Не будь так чертовски наивна.
Ланс произнес те же самые слова, когда она настаивала на разводе, увидев его в том непристойном menage a trois[4]. Она не сказала ему, что именно видела, просто сообщила, что знает о его изменах.
Он даже не отрицал этого. Он сказал ей, что не надо быть такой наивной, поскольку у всех мужчин есть связи на стороне. Затем он возложил всю вину на нее, потому что она не удовлетворяла его как партнерша. Она была готова согласиться, что потерпела неудачу в сексуальном плане, но это не только ее вина. Как она могла в одиночку заменять Лансу двух любовников одновременно, женщину и мужчину?
— Аманда? Ты еще слушаешь?
— Да, слушаю.
— Хорошо. Я подумал, что связь прервалась.
— Нет. В Порт-Малкуин прекрасная зона покрытия, потому что он так близко от сиэтлских передающих вышек. — Почему она говорит о мобильной связи, когда ее босс только что предложил ей освоить современную версию древнейшей профессии?
— Ладно, Через пять минут у меня встреча, так что я должен идти. Если ты считаешь, что не можешь добиться содействия Саймона, бросай это и начинай работать над Эриком Брантом. Так или иначе, но эта сделка будет одобрена.
— Саймон угрожает начать продавать свои компьютерные разработки тому, кто больше заплатит, если «Брант компьютерз» будет продавать свои акции на рынке, чтобы осуществить слияние. — Это должно охладить пыл Дэниела. — Не думаю, что ты сможешь заставить кого-то из его семьи согласиться на слияние, если это будет означать потерю его изобретений в пользу их конкурентов.
Даже объединившись, «Икстант» и «Брант» не смогут конкурировать с крупными компаниями, если Саймон предложит свои проекты на свободную продажу.
Сорвавшееся с губ Дэниела слово состояло всего из четырех букв и было очень неприятным.
— Он будет рубить сук, на котором сидит.
— Он на это смотрит по-другому.
— У него же останется его доля акций в объединенной компании, черт побери!
— Да, и он может продолжать получать с них доход, но он выручит гораздо больше денег, продавая свои разработки тому, кто больше заплатит.
— Нет, если это означает, что «Брант» и «Икстант» разорятся.
— С чего бы? Саймон всего лишь один человек, Дэниел. Он может быть гениален, но команды проектировщиков в обеих компаниях лучшие в компьютерной индустрии. — Она возражала не потому, что хотела отклонить угрозу Саймона, а потому, что Дэниел, похоже, забыл о реальности.
— Саймон Брант и есть «Брант компьютерз»!
— Уверена, Эрик не согласился бы с таким мнением.
— Эрик — это управление. Саймон работает над вещами, которые могут изменить лицо всей индустрии. Мы хотим, чтобы он участвовал в этой сделке. Он должен быть частью объединения.
Кто «мы»? Администрация «Икстант»? Они даже не упоминали Саймона Бранта, когда она внесла свое предложение о слиянии.
— Не могу поверить, что Эрик не заставил его подписать контракт о правах на интеллектуальную собственность. — Дэниел казался расстроенным.
— Саймон владеет большой частью компании. Сомневаюсь, что Эрик хотя бы думал, что это понадобится. Кроме того, нечего и говорить, что Саймон когда-либо согласится на такое. — Этот человек был совершенно независим и определенно считал свою работу своей собственностью.
— Тем больше причин использовать твое влияние, чтобы заставить Саймона Бранта согласиться.
Гнев победил ее страх за карьеру. Она не проститутка, как это ни называй.
— Знаешь, я не думаю, что ты мог иметь в виду то, что мне показалось, поскольку если это так, и «Икстант», и тебя лично ждет такой судебный иск о сексуальных домогательствах, что мало не покажется.
Когда она вешала трубку, Дэниел все еще лопотал что-то.
Аманда ударила обмотанным лентой кулаком в мешок с песком. Звук удара показался ей сладкой музыкой. Она сделала это еще раз. И еще. И еще.
Она вспотела. Костяшки пальцев болели. Мышцы ныли от напряжения. И все же она продолжала кипеть от гнева. Как мог Дэниел предложить ей что-то настолько отвратительное? Она работала на «Икстант» пять лет, и ее никогда не просили сделать ничего хоть отдаленно неэтичного.
И вдруг такое.
Раньше она никогда не забиралась с проектом так высоко. Неужели руководство «Икстант» занимается бизнесом подобным образом? Она не могла поверить в это, но Дэниел действительно намекал, что ей следует соблазнить Саймона, чтобы убедить его в необходимости слияния.
Ее босс ждет, что она использует свое тело как козырную карту.
Она громко расхохоталась, отступая назад, и нанесла по мешку несколько ударов со всей силы, один за другим. Дэниел знал, что она не сексапильная девица, умело пользующаяся своими прелестями. С помощью этой несуществующей сексуальности она могла убедить Саймона в своей точке зрения не больше, чем научить китайскому языку.
Но Дэниел был убежден, что она уже спит с Саймоном, и поэтому решил, что она может воспользоваться этим для достижения цели. Что только усиливало ее отвращение к его словам. Если бы у нее были личные отношения с Саймоном, она бы никогда не использовала эмоциональный или сексуальный шантаж, чтобы попытаться добиться его согласия на сделку.
С этой мыслью она поменяла ногу и продолжила пинать мешок с другой стороны.
Беспокойная мысль изводила ее, пока она пыталась физическими усилиями унять гнев, бурлящий в ней, как горячая лава. Но вот злилась ли она больше потому, что ее босс предложил ей что-то совершенно неэтичное, или потому, что знала, что у нее все равно нет шансов, даже если она попытается сделать это?
Она замотала головой, желая избавиться от неприятного предложения, и стаяв выполнять весь комплекс приемов, которым научил ее Саймон, используя боксерский мешок в качестве мишени.
Когда буря в ней немного улеглась, она постаралась проанализировать свои чувства. Хорошо, ярость определенно была вызвана тем, что от нее потребовали совершить непорядочный поступок; но сопровождавшая ее боль не имела ничего общего с избитыми руками и ноющими мышцами. Это был результат осознания, что она так же привлекательна для Саймона, как карп для ловца лосося.
Она не хотела использовать свое тело, чтобы соблазнить Саймона, но сознание, что она не смогла бы, даже если б хотела, было слишком тяжелым ударом для ее женского самолюбия. Почти таким же тяжелым, как те ночи, когда она была отвергнута Лансом. И почему Саймон, который приходился ей не более чем деловым партнером, обладал такой сильной властью над ее чувствами, оставалось загадкой, которую она не могла разгадать.
