— Почему?
— Потому, что он — ваш заместитель, и мне нравиться его брат. Я уверена, что полюблю его.
— Тебе нравиться Найэл? — спросил Талорк.
— Вы не должны быть настолько недоверчивыми. Я не ненавижу шотландцев, как вы англичан.
— Большинство в нашем клане находят Найэла пугающим.
— Тогда вас они должны считать просто ужасающим.
От этих слов Талорк выглядел довольным, а Найэл засмеялся, что, судя по потрясенному выражению солдат, случалось не очень часто.
Абигейл решила, что с нее достаточно всяких разговоров, когда единственное, что ей хотелось — это спать. И поэтому, она сделала маленький реверанс и извинилась, перед тем как проскользнуть в шатер. Яркий лунный свет просачивался сквозь края пледа, с которого были сделаны стены шатра, и скоро глаза Абигейл привыкли к такому тусклому освещению.
Она только успела снять свои ботинки, чтобы расположиться на шкурах, когда Талорк присоединился к ней, заполняя собой и так маленькое пространство шатра. Она забилась в самый угол, чтобы дать ему больше места.
Талорк вручил ей яблоко:
— Поешь.
Она подумала отказаться, сославшись на то, что очень хотела спать. Только, вероятно легче было бы поесть, чем в чем-то убеждать этого большого воина.
Абигейл приняла яблоко и откусила. Хрустящей и сочный плод ударил по ее вкусовым рецепторам, напоминая ее телу, как много времени прошло с тех пор, как она ела. Когда она закончила с яблоком, он вручил ей мех с водой. Она выпила, а затем обнаружила, что в руках оказался ломоть желтого сыра и черствая лепешка. Она съела сыр.
Однако, откусив кусок черствой лепешки и прожевав ее, казалось, целую вечность, она отложила ее в сторону:
— Я приберегу это до утра.
— Я обеспечу тебя пищей для завтрака, — Талорк выглядел явно недовольным.
— Я сыта.
Он сузил свои глаза:
— Ты уверена?
— Я не воин. Мне не нужно слишком много.
— Я не допущу, чтобы ты зачахла, жена.
Она чувствовала, что ее щеки заливает румянец при этом явном утверждении прав.
— Я не зачахну.
— Ты очень маленькая.
— Неужели тогда все женщины Хайленда такие огромные? — Эмили не упоминала такой факт в письмах.
— Нет, но ты очень хрупкая, — сказал Талорк, искривив губы на последнем слове.
Ах, снова слабость.
— Эмили не больше чем я, но она очень хорошо себя чувствует среди ваших собратьев.
— Она живет среди Балморалов.
— Это одно и то же.
— Нет, не то, — он нахмурился. — Мы — Синклеры, они — Балморалы.
— Разве среди них нет криктов? — спросила Абигейл, пытаясь понять ход мыслей своего мужа.
Возможно, он думает, что жестокие воины опасны для нее. Хотя для Абигейл и это не имело смысла, но с другой стороны, мужские мысли были малодоступны для ее понимания
— Балморал — крикт.
— Муж Эмили?
— Да.
— Вот видите?! Со мной все будет в порядке! — Ей могут причинить боль, но это сделает ее только сильнее, а не слабее.
Хотя только Эмили когда-либо признавала такое.
— Ты смеешь сравнивать меня с Балморалом?
Абигейл решила, что пожатия плеч, столь любимого среди шотландских воинов, будет достаточно для ответа.
Талорк покачал головой, не веря в происходящее:
— Ты теперь Синклер, и не забывай об этом.
— Поверьте мне, я вряд ли это забуду. — Абигейл была глухой, а не ненормальной.
— Пришло время спать.
— Наконец-то, — пробормотала она, отворачиваясь и ища такое местечко, что бы лечь и не дотрагиваться к Талорку.
Он же думал совсем по-другому. Когда Талорк снимал с себя плед и рубашку, он не предпринял никаких попыток, чтобы не дотронуться до неё сначала рукой, а потом ногой.
— Мы сейчас на земле Синклеров? — пропищала Абигейл, не будучи уверенной, что он ее услышал.
Талорк повернулся и уставился на нее:
— Нет.
— Но…
— Раздевайся. Ты не будешь спать в пледе.
— Я…
Он нетерпеливо вздохнул:
— Чтобы защитить свою скромность, ты можешь снять свой плед под шкурами.
Он должен был подумать об ее скромности, прежде чем обнажаться перед ней. Абигейл никогда прежде не видела тела мужчины, и она нашла это одновременно и пугающе отталкивающим, и необъяснимо захватывающим.
Он не сделал попытки прикрыть себя, когда она уставилась на него с беспомощным любопытством. На самом деле, та его часть, которую он должен был прикрыть, и на которую она не должна была смотреть, начала увеличиваться. Абигейл помнила, что он упомянул такое явление тем утром, когда объяснял ей о брачной ночи. Но тогда она не поняла, что он подразумевал. А теперь же…понимает.
Ох, Боже! Неужели понимает? Это было весьма удивительным и в то же время подавляло. Тем более что она, казалось, не могла отвести взгляд.
— Оно… — она облизала губы и сглотнула, — оно увеличивается? — Абигейл не могла себя остановить, чтобы не спросить.
— Продолжай смотреть, как кошечка, которая хочет лизнуть сливок, и это будет продолжаться.
Она вздрогнула от его слов:
— Я не… Я не делала этого. Не думала лизнуть. — Лизнуть? Был ли он действительно серьезен? По крайней мере, в его выражении не промелькнул даже намек на веселье. Но, лизнуть?
Талорк сказал ей, что они могли бы сделать это. Познать друг друга в такой близости. Абигейл думала, что он, конечно же, преувеличивает, играя на ее невежестве. Ясно было, что нет. О, боже.
Он ожидает, что она сделает это сейчас?
Талорк приблизился к ней.
Удивительно, но она в этот раз не упала в обморок. И, проявляя полную нехватку самосохранения, она не сделала попытки, чтобы с криком убежать из шатра.
С выражением близким к страсти на лице, Талорк развязал ее пояс. Абигейл схватила пояс и уставилась на него, не в состоянии высказать вопрос или жалобу.
Он ничего не сказал. Ни слов успокоения, ни требования о подчинении.
Был ли это огонь в его синих пристальных глазах? Абигейл еще не сталкивалась с желанием мужчины к женщине. Хотя Джолента рассказывала ей истории, подразумевалось, что Абигейл никогда не будет волновать по этому поводу.
