— Но это же оскорбление! — зарычал Осгард.
Барр кивнул:
— Это оскорбление, которое нельзя оставить без внимания.
— Если верить вестнику от короля Давида, и английского короля вы нарушили королевскую волю, не вступив в брак с первой англичанкой, — тихо вставил сенешаль Талорка, Гуайэр, за что Осгард наградил его острым взглядом.
Старик, который после смерти отца Талорка был его советником, преднамеренно повернулся к Гуайэру спиной:
— Некоторых может заботить недовольство английского короля, но есть и те из нас, кто знает, что лучше англичанам не доверять. Особенно той, которая стремиться стать женой нашего лэрда.
— Я не обеспокоен недовольством короля, а лишь указываю, что и английский и шотландский монархи были оскорблены, и это может объяснить неприятное требование нашего короля, — стоял на своем Гуайэр, но было видно, что молодого солдата задело замечание Осгарда. Осгард фыркнул, Барр молчал. Талорк же кивнул:
— Без сомнений. У меня не было намерений жениться на Эмили, и очевидно, что мой сюзерен позднее это понял.
— Вы не пошли войной против Балморала, когда он захватил девчонку, — заявил Барр.
— Крикты не идут войной из-за потери какой-то англичанки, — произнес Осгард, с отвращением выплевывая каждое слово.
Гуайэр нахмурился:
— Балморал пошел бы.
Сенешаль был прав. Лэрд клана Балморалов, женившийся на англичанке, на которой Талорку было приказано жениться его королём, без сомнений пошел бы воевать за нее. Каким бы невозможным это было для понимания Талорка, но все заставляло его поверить в то, что лэрд криктов любил свою искреннюю жену.
Осгард повернулся лицом к молодому воину и сбил бы его с ног, если бы рука другого воина не остановила его. Огромный, закалённый в боях крикт спокойно смотрел на старика. Такой же огромный, как и заместитель Талорка, близнец Барра, Найэл мог запугать любого без особых усилий. Шрамы, которые покрывали всю левую сторону лица, выглядели устрашающе и придавали ему еще более грозный вид.
Убить крикта было не простым делом, но Найэл чуть не погиб в той битве, которая унесла жизнь его старшего брата Шона, прежнего заместителя и зятя Талорка. Осгард вздрогнул, хотя никакой угрозы не прозвучало от грозного воина.
Талорку пришлось удержаться, чтобы не улыбнуться. Старого шотландца было не так просто запугать, но Найэлу это удалось без особых усилий. На самом деле, кроме Талорка, был только один член клана, который не дрожал в присутствии Найэла — его брат-близнец Барр.
Открывая и закрывая рот словно рыба, Гуайэр во все глаза смотрел на Найэла и Осгарда.
— Я вижу, ты решил присоединиться к нам, — сказал Барр своему близнецу.
— Я слышал, что прибыл посланник от короля.
— Ты все правильно слышал, — ответил Талорк.
— Что ему нужно на этот раз? — спросил Найэл, словно шотландский король часто чего-то требовал.
— Ты уже можешь отпустить мою руку, — проворчал Осгард.
— Обижать мальчишку вы не будете.
— Он оскорбил нашего лэрда, — сказал Осгард.
— Я не мальчишка! — ответил Гуайэр.
Когда же он понял, что сказал Осгард, то чуть не взорвался от возмущения: — Я ничего такого не делал!
Найэл выпустил руку Осгарда, но встал между стариком и молодым рыжеволосым воином.
— Гуайэр больше не будет оскорблять лэрда.
— Он сказал, что Талорк не так силен, как Балморал.
— Я этого не говорил! — лицо Гуайэра вспыхнуло от ярости.
Найэл вопросительно посмотрел на Талорка:
— Ты обиделся, лэрд?
— Нет.
— Вот видишь? — Гуайэр скрестил руки на груди, отодвигаясь от Найэла к Барру.
Найэл нахмурился и поджал губы, но ничего не сказал по поводу этого выразительного действия.
Гуайэр проговорил:
— Я лишь упомянул тот факт, что лэрд Балморалов очень многое приобрел с женитьбой на англичанке, и наш лэрд тоже может. В конце концов, она сестра Эмили.
Да, Балморал нашел суженую в англичанке, обычном человеке, которая приняла и другую его сущность — волка. Она недавно родила их первенца — дочь. Талорк действительно был рад за них, хотя не мог понять почему. Балморал для него был как заноза в заднице. Но все равно он был сильным воином- криктом.
— Наш лэрд и ногой не ступит на английскую землю, чтобы женится, — сказал Осгард с твердым убеждением.
— Нет, этому не быть. — Талорк повернулся к Гуайэру:
— Ты напишешь сообщение королю от моего имени.
— Хорошо, лэрд.
— Скажешь ему, что я женюсь на англичанке, как он и просит, но сделаю это на своей земле. Я отправлюсь в путешествие на юг через земли клана Макдональда; они наши союзники.
— Да, лэрд. Что-нибудь еще?
— Я приму земли, что лежат между нашим кланом и кланом Донегала, которые были спорными эти последние годы и остальную часть приданого, которую он готов предоставить. Но дополнительно за женитьбу на английской невесте я потребую двадцать бочек медовухи, двадцать щитов, двадцать шлемов, десять мечей и десять секир
— Но зачем нам щиты и шлемы? — спросил Осгард, хотя было видно, что ему понравилась идея запросить за англичанкой больше приданного.
— Не все наши воины — крикты, — напомнил Талорк старому советнику.
Некоторые, а если точно, то большинство клана, были людьми. У них не было силы волка защитить себя в сражении, или способности перевоплотиться в животное. Только у криктов были такие способности, и их двойная сущность строго хранилась в тайне. Хотя в том, что они превосходные воины не было тайны, это была истинная правда.
Все же людское вероломство могло подорвать силу криктов. Рана от предательства Макалпина по отношению к своему народу еще болела, хотя это произошло в прошлом столетии. Другие раны были еще более свежими, как, например, предательство мачехи Талорка, Тамары, которая не была криктом. Она предала отца Талорка и весь клан Синклеров. Ее козни стали причиной многих смертей, как среди людей, так и среди криктов. Отец и брат Талорка были среди них, они тоже погибли. Тот факт, что она призвала собственную смерть, не помогал уменьшить ярость и горе Талорка.
Это было то, что он не забудет. Никогда.
И поэтому Талорк почти жалел англичанку, которой суждено было стать его женой.
Абигейл проскользнула в комнату, которую ее отчим использовал главным образом для встреч со своим управляющим и капитаном стражи. Также, здесь он хранил письма и несколько книг, которые и составляли входящих в библиотеку семьи Гамильтон. Никому кроме сэра Рубена и его жены, матери Абигейл, не было дозволено входить в комнату без приглашения.
Сжатые руки Абигейл были влажными от волнения, что кто-то мог ее здесь обнаружить, но у нее не было никакого выбора.
Уже не было, после того, как она стала свидетельницей спора между своей матерью и младшей сестрой, Джолентой. Предполагалось, что то, что она не должна была видеть, в равной степени, ей нужно было увидеть обязательно.
