представила медицинское освидетельствование и судебный акт, принятый на его основании, ограничивающий супружеские права Диона. А Леандрос все еще наивно продолжал верить в святость своего кузена.
Он требовал правды, но не считал правдивой версию Саванны. Право судить и оценивать честность, непредвзятость и объективность рассказа он оставлял за собой. Она крепко зажала зубами нижнюю губу, пытаясь сдержать рыдания, рвущиеся из груди, пока из губы не потекла кровь. Она надеялась счастливо прожить с Леандросом без взаимной любви. Достаточно было лишь того, что она его сильно и искренне любила. Она надеялась, что постепенно его предубеждения развеются, недоверие исчезнет.
Сейчас она ясно поняла, что ей никогда не удастся этого сделать.
Губы разжались, и тихий стон вырвался из ее груди. Она свернулась калачиком, сжатые кулаки не отпускали одеяла.
Теплая, слегка дрожащая мужская рука опустилась на ее сведенные вместе кулаки. Другая нежно поглаживала ее по щеке.
— Прости меня, малыш. Прости, любимая.
Испуганно открыв глаза, Саванна разглядела в темноте очертания его лица и великолепного обнаженного тела. Он сидел на корточках возле дивана.
— Пойдем в постель, любимая. — В его грубоватом голосе появился оттенок мольбы.
Но она только отрицательно покачала головой:
— Я не хочу с тобой спать.
В тусклом, еле прорезающем темноту свете ей показалось, что щеки его горят румянцем. Наверное, померещилось. Леандрос Кириакис не мог быть таким сентиментальным, чтобы позволить подлому румянцу залить свое лицо.
— Если ты не захочешь заниматься сегодня со мной любовью, я не буду настаивать. — Он неожиданно замолчал, словно ему было трудно произнести следующие слова. — Я просто хочу тебя удержать. Мне это необходимо.
Необходимо? Ему вообще никто не нужен, а меньше всего именно она.
— Правильно. Иди спать, Леандрос. Уже поздно. Мы должны отдохнуть.
— Я не могу заснуть. Я вел себя как идиот.
Неужели он рассчитывает на ее милосердие, когда сам не проявил и капли жалости и понимания? Она снова опустила веки, чтобы не видеть мольбы в его глазах и не поддаться искушению его тела. Возможно, это было его очередной уловкой. Он не имел привычки просить.
— Мне все равно.
Его рука гладила ее по волосам.
— Но я прошу тебя, Саванна. Мне совсем не все равно. Я очень сильно переживаю, что обидел тебя своей нелепой, необдуманной реакцией. Меня встревожило то, что Дион зверски тебя избивал. — Рука его уже ласкала ее шею и медленно переходила на плечо. — Знаешь, что первым пришло мне в голову, как только я увидел эти фотографии?
Она уверяла себя, что ей это безразлично. Что бы он ни думал, он не сказал ничего существенного. И Саванна упорно продолжала молчать.
Леандрос тяжело вздохнул, погладил ее по плечу и хриплым голосом произнес:
— Я подумал, что, если бы Дион был жив, я бы с превеликим удовольствием его убил.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Ресницы Саванны вспорхнули, глаза широко раскрылись.
? Но ты…
Указательный палец Леандроса прикрыл ей губы.
— Тссс… Я был просто в шоке.
Она разжала кулаки и наконец-то выпустила одеяло, вместо которого взяла в плен руку Леандроса.
— Так вот почему ты не произнес ни слова?
— Да. — Он провел пальцем по ее верхней губе, а второй рукой обнял ее.
— А теперь?
Он не удержался и поцеловал ее в губы.
— Если ты скажешь мне, что небо алое, а не голубое, я охотно тебе поверю.
Если это было официальным заявлением, то звучало оно на редкость красиво.
— Так пойдем вместе на нашу кровать? — сказал он с явным сомнением в голосе.
Она не могла ответить ему сразу. Леандрос, выглядевший не самоуверенно и величаво, вызывал определенные опасения. Наконец ему, похоже, надоело ждать ответа, и он взял Саванну на руки, прихватив вместе с ней и одеяло, и подушку. Почти целую минуту он простоял на месте, не делая никаких движений, но и Саванна не шелохнулась и не проронила ни слова.
Не услышав никаких возражений, он быстро пошел в сторону спальни.
— У меня разве нет больше права голоса? — робко спросила она, полагая, что самодовольное поведение мужа гораздо больше подходит его характеру.
— Я дал тебе возможность высказать свое мнение, но ты не возражала и против моего. Ты хотела перебраться в нашу кровать, а мне только того и нужно. Так что туда мы вместе и направились.
Обхватив его руками за шею, она склонила ему голову на плечо.
— Хорошо.
В ответ он только крепче прижал ее к себе.
Как только они вошли в спальню, он осторожно положил ее на кровать и лег рядом. Она спрятала свое лицо, крепко прижимаясь к его груди, прислушиваясь к биению его сердца, ритмичный стук которого так ее успокаивал.
— Саванна, я так тебя люблю.
— Ты меня любишь? — с благоговейным трепетом и долей сомнения в голосе спросила Саванна.
— Слишком сильно. Я знаю, ты не можешь ответить мне тем же сейчас. Понадобится время, чтобы ты забыла и простила мне ту грубость и шантаж, которыми я пытался принудить тебя к браку. Если ты вообще сможешь простить меня. Я смирюсь с этим и буду с тобой до тех пор, пока ты сама не сочтешь нужным разорвать наши отношения.
Покорный и робкий Леандрос воспринимался настолько неестественно, что даже отпугивал.
— Ты действительно думаешь, что я позволила бы тебе дотронуться до меня, если бы не любила тебя?
Леандрос замотал головой.
— Возможно, ты и любила меня когда-то. Но ты не можешь любить меня сейчас. Я не верил тебе, причинил тебе боль и страдания, не смог защитить от жестокости брата. Я не заслужил того, что имею. Но тем не менее я прошу тебя не оставлять меня. Я не вижу своего будущего без тебя и наших дочерей.
— Я и не собираюсь уходить от тебя, глупый ты человек. Я люблю тебя, Леандрос. Я любила только тебя одного со дня нашего первого поцелуя, просто боялась признаться в этом даже себе самой.
Он смотрел на нее непонимающими глазами, словно был не в силах поверить тому, что только что услышал.
— Ты вела себя честно.
Она улыбнулась сквозь слезы.
— А ты — благородно; ты смог скрыть свою страсть и не искушать моего тела.
— Это было больше, чем страсть. Я влюбился в тебя с первого взгляда. С того самого дня находиться с тобой в одной комнате было для меня пыткой. Я вынужден был справляться со своими чувствами в течение долгих шести лет. Я чувствовал себя виноватым в том, что женился в первый раз не по зову сердца. Ты не представляешь, каких мучений стоило мне пережить смерть Диона и Петры.
— Я знаю, ты потерял не только жену, но и сына.
