какого-то непонятного волшебства, Данкварт сам машинально начал использовать невеликие знания в колдовском искусстве. Ничего сложного — шепнул заклятье, мысленно представил его действие, отослал силу в нужном направлении… Частенько требуемые сочетания слов ложились на язык сами, почти без участия разума — огненный шар создать крайне трудно, да в такой сутолоке и невозможно, угодишь в кого- нибудь из своих, однако набросить невидимые арканы на шеи двух или трех гирканцев, стянуть их, рвануть за созданную мыслью веревку… И вот уже враги валяются под копытами напуганных шумом, кровью и запахом смерти лошадей.
Перевес продолжал клониться в сторону гирканцев. Отчего? Силы практически равны, если ударят альбы — степняки не выдержат и побегут. Любой одоспешенный кнехт может уложить десяток варваров, снаряженных лишь войлочными стеганками и кожаными шлемами. Видимо, дикари были твердо уверены в своей победе. Не встречая раньше сколь-нибудь серьезного сопротивления, они разучились быть осторожными, оставаясь при том крайне опасными.
Внезапно, когда Данкварт уже начинал тихо паниковать, небеса раскололись. Грянуло так, что некоторые лошади, обезумев, начали отбивать по залитой кровью земле какой-то невероятный танец, сбрасывая всадников.
По металлу кольчуг зазмеились синие искры, солнце исчезло, закрывшись черной непроглядной тучей. Очень походило на явление какого-либо сочувствующего людям воинственного божества, вроде Эрлика Победоносного, да вот чувство опасности неожиданно сменилось странной радостью. Теперь колдовская гроза не несла смерть и разрушение — в битву вступили альбо-вы колдуны.
Данкварт и его кнехты ощутили неожиданный прилив силы, будто и не было изматывающей схватки, гирканцы теперь смотрели не радостными глазами самоуверенных победителей, а скорее испуганно и непонимающе, постоянно ревел гром, в котором слышались перестукивания победных барабанов, и ветер нес в лица варваров неизвестно откуда взявшуюся серую пыль, мешавшую взгляду.
Несмотря на удивительную помощь древнего народа, зазевавшийся от неожиданности Дан-кварт пропустил сильнейший удар эфесом сабли по шлему. Металл надрывно взвизгнул, издал неприятное 'кряк!', в глазах потемнело, а среди мрака запорхали разноцветные искры и начали расплываться невиданные соцветия, обращающиеся в круги, кольца, змеящиеся полосы… В последний миг Данкварт понял, что его еще ударили в грудь, пропороли кольчугу, но кольца смягчили удар лезвия, которое не смогло проникнуть через подкольчужник и кожаную рубаху к телу.
Рудненский керлат выпустил поводья и молча, без единого стона, завалился набок. Ступня застряла в стремени, но умная лошадь извернулась, встала над хозяином и впредь оставалась рядом с ним, не желая отходить. Может быть, ее тоже вразумило альбийское волшебство? Непонятно…
— Данкварт? Боги, да что с ним такое? Вроде бы даже не ранен, а бледен, как мертвый!
Солнечный луч в глаза. Слепит. Знакомый голос. Рыжая Соня?
— Сударыня, ему бы холодной водички! Принести?
— Какая водичка? — зло ответила госпожа. — Данкварт, очнись!
Войт с трудом разлепил веки. Каждое движение отдавалось невероятной болью в голове.
— Мы… Победа?
— Абсолютная, — твердо и весело сказала Соня. За ее плечом маячила покрытая веснушками физиономия Войто. — Полный разгром. Две сотни пленных, с ними сейчас занимаются альбы. У нас семьдесят погибших и в два раза больше раненых. Что с тобой случилось? Тебя подобрали на поле, полумертвого.
— Голова… — простонал Данкварт.
— Ясно. Твое самое слабое место. Лежи пока здесь, я пришлю Ллэра. Оказывается, он неплохой лекарь, а не только альб, трепло и пьяница.
Данкварт с натугой оглянулся, даже моргать было больно. Над головой нависала красноватая скала, поверх тянулась низкая, но такая надежная и знакомая стена Каина-Горы, в небе, описывая долгие круги, парили два коршуна. Солнце, уйдя из зенита, скатывалось к закату, в сторону Океана.
— Господин, а господин, — Войто потеребил Данкварта за плечо. — Может, пивка хотите? Или покушать? А то белый, будто упырь.
— Сам упырь, — прохрипел керлат, мысленно представил себе кружку с пивом и, закашлявшись, вывернул из желудка противно воняющую желчь. Заботливый Войто утер Данкварту губы какой-то омерзительной тряпкой и рассудительно сообщил:
— Тогда вам, сударь, пива нельзя. Я вот, зимы четыре назад с парнями из деревни с горки катался, так тоже головой треснулся. Об корень еловый. С любой пищи блевать тянуло. Давайте я вам мокрую тряпочку на лоб положу…
— Отвяжись, — шепнул Данкварт и вдруг снова отправился в полет между чернотой и фейерверками цветных огней.
Ллэр застал его в забытьи.
— …Его спас шлем, госпожа. Придется полежать несколько дней. Спокойствие, хорошая пища, никакой беготни и хмельных напитков.
— Данкварт этого не переживет. Я не про пиво или можжевеловку — ему хватит брусничного сока. Но стоит хоть на день отказать ему в активной деятельности — немедля начнет тосковать.
— Тогда последствия за свой счет. Я попробую кое-что сделать и, надеюсь, подниму его на ноги побыстрее.
Обнаженной руки Данкварта коснулось что-то холодное. Послышалось непонятное стрекотание, похожее на треск сверчка, кожу больно укололо.
— Вам лучше? — участливо произнес знакомый баритон. — Откройте глаза, посмотрите на меня.
Прямиком на керлата взирали огромные желтые очи Рэльгонна. Смотрел упырь заинтересованно. Рядом, в ногах, сидела Рыжая Соня. Неподалеку топтался озадаченно-недоверчивый Вой- то, косо поглядывающий на гостя из Рудны.
— Это что? — Данкварт уставился на свое правое предплечье, оседланное полупрозрачной штуковиной, внутри которой шевелилась неясная тень, изредка помаргивающая зелеными вспышками.
— Не трогайте, — приказал Рэльгонн. — Иногда здоровье человека зависит не только от его жизненных сил, но и от действенной помощи механики. Мы, каттаканы, оказавшись в вашем мире, сберегли все… э-э… особые приспособления, взятые с собой из дома. Если угодно, я когда-нибудь объясню вам принцип действия этого устройства. Не снимайте его пока.
Сознание прояснялось с удивительной быстротой, хотя рука, в которую вцепилось непонятное приспособление Рэльгонна, понемногу начинала неметь.
Упырь довольно улыбнулся, сверкнув острыми зубками, отошел к столу (Войто шарахнулся в дальний угол) и опустился в кресло.
— Милостиво прошу простить, уважаемый Данкварт, — сказал Рэльгонн, — я пришел несколько позже, чем того требовало ваше состояние. Сейчас наступает полнолуние, у меня нелады со здоровьем.
— Вот как? — ответила за керлата Рыжая Соня. — Я была уверена, что долгоживущие существа наподобие вас никогда не болеют. Разве такое возможно?
— Более чем возможно, — начал объяснять упырь, посверкивая радужкой глаз, ставшей при пламени свечей желто-оранжевой с темными прожилками. — Мое тело устроено по-другому, чем у вас, почтенная Соня. Но есть и некоторое сходство. Каждые несколько месяцев, когда полная, насыщенная светом солнца луна вашего мира, стоит в зените и одновременно испускает максимум света и силы, каттаканы становятся… Как бы это сказать? Слегка необычными.
— Интересно, — протянул немного воспрявший Данкварт, — а в остальное время вы полагаете себя самыми заурядными и тривиальными? Простые, тихие и привычные каждому человеку вампиры?
— Мы представляем различные расы, — абсолютно бесстрастно сказал каттакан. — Для моих соотечественников я такой, как все. Если вам неинтересно, я могу не рассказывать.
— Очень интересно, — призналась Соня. — Не обращайте внимания на Данкварта, его слишком часто били по голове. Так что вы говорили о двойном полнолунии?
— Это воспоминание о моем мире, — журчаще потекла речь Рэльгонна. — У нас, представьте, на небе две луны. Во время их высочайшего подъема к зениту наступает время размножения. Так сказать, месячный цикл.
— Кхм, — кашлянула Рыжая Соня. — Вы серьезно?
— Понимаю ваше смущение. В этом организм каттакана и организм самки человека очень похож. Только вы отправляетесь искать особь противоположного пола, а мне для первоначального развития зародыша нужно… нужно попить крови. Вы, конечно, не знаете, что в крови теплокровных существ содержится железо. Так вот, оно необходимо нам для создания потомства. Спустя некоторое время я должен буду подселить свое дитя в организм носителя… ', Рэльгонн говорил просто и откровенно, без всякого стеснения, вогнав в краску Соню, которая стала не только рыжей, но и багровой, вызвав интерес у Данкварта и дрожь у Войто, который понял только одно: сегодня упырь вроде как должен кусаться. Легенды о кровавом полнолунии подтверждались целиком,
— Вы живете у нас множество столетий, — Данкварт внезапно сообразил, что между захватывающим повествованием о личной жизни кат-таканов и реальностью есть определенные несоответствия. — Абсолютное полнолуние происходит два раза в год. Рэльгонн, в Рудне вы мне представили восемь сородичей. Простите, если я вас обижу, но мне кажется, каттаканов должно быть гораздо больше. Тринадцать столетий удвоить, выйдет две тысячи шестьсот. Столько детей у вас должно было родиться за это время.
— Воздержание, — грустно сказал в ответ каттакан. — И нечего зубоскалить, это совсем не смешно. Вообще-то наша раса, как вы изволите выражаться, долгоживущая, приучилась контролировать собственную численность. Представьте, что произошло бы в нашем мире, производи каждый из нас по два ребенка в год на протяжении всей жизни?
