Он категорически отказался ждать ее в машине, вызвавшись лично присутствовать при непродолжительном переводе для небольшой группы прибывших в Америку французских туристов. Александра стояла рядом с гидом-экскурсоводом, переводя на французский ее торопливый рассказ-монолог о главной архитектурной достопримечательности Нью-Йорка – Эмпайр стейт билдинг. А Димитрий и его телохранители стояли на заднем плане, окружая полукольцом группу удивленных европейских гостей.
Если бы Александра не была такой уставшей и раздраженной, сцена вполне сошла бы за комическую. А когда она садилась в его роскошную, просторную машину, чтобы вернуться в гостиницу, то была уже почти признательна ему за избавление от мук томительного ожидания свободного такси.
Александра вышла из спальни в гостиную в том момент, когда Димитрий, зажав в руке несколько листов бумаги, отходил от факса. После их возвращения в гостиницу она старалась всячески избегать его по той простой причине, что чувствовала усталость и хотела немного вздремнуть. Сон был крепким и продолжительным, чего с ней не случалось уже давно.
Димитрий весело замахал перед ней листами бумаги.
– Доказательство! Вот оно!
– Доказательство? – Она медленно приходила в себя и с трудом понимала, о чем он говорил. – А…
Она протянула руку, и Димитрий торжественно передал ей бумаги. Первая была копией официального свидетельства о заключении брака. Написана она была по-гречески, но за год общения с Димитрием Александра так преуспела в греческом языке, что теперь владела им наравне с английским и французским. По крайней мере нетрудно было понять, что мужем Фебы, согласно этому документу, стал Спирос Петронидис, а не Димитрий.
Вторым представленным ей документом оказалась фотография, запечатлевшая Спироса и Фебу в свадебном облачении. Невеста выглядела немного растерянной, а Спирос заносчивым и самодовольным. Типичный представитель клана Петронидисов, благополучно унаследовавший все, что ему досталось по мужской линии.
Третьим документом было письмо от Спироса, написанное по-английски и подтверждающее рассказ Димитрия.
Александра облегченно вздохнула, хотя вроде бы должна была испытывать безразличие.
– Почему тогда Феба была в нашей квартире, когда я звонила? – Она, конечно, оговорилась, назвав парижскую квартиру их общей, но не придала этому никакого значения, пока не увидела довольной, одобряющей улыбки на лице Димитрия. – Я имею в виду – в твоей квартире. Меня к тому времени из нее уже выставили.
– Спирос с Фебой переехали в Париж, чтобы брату было легче управлять местным филиалом нашей фирмы. Я уступил им нашу квартиру. Фактически это было моим свадебным подарком.
– Значит, чтобы загладить свою вину перед Фебой, ты подарил ей квартиру, откуда выгнал после размолвки свою бывшую любовницу?
Ей следовало бы держать рот на замке. Глаза его вспыхнули яростью. Она инстинктивно попятилась назад, но ретироваться было некуда. У нее за спиной была стена.
– Это шутка. Всего лишь шутка, – пролепетала Александра.
– Этим не шутят.
Когда их губы сомкнулись в поцелуе, она сразу забыла данное себе обещание. Она вообще забыла все в его объятиях – просто запустила руки под полы его пиджака, наслаждаясь прикосновением к могучему мужскому телу. Легкая ткань сорочки не мешала ей истосковавшимися пальцами медленно обследовать каждую его мышцу. Он конвульсивно вздрагивал, а Александра ликовала, упиваясь своей властью над этим суровым и самодовольным греком. Он притянул ее ближе к себе, прижимаясь к ней всем телом, насколько позволяла одежда. Хотелось большего.
Она начала медленно расстегивать пуговицы его сорочки, а он стягивал ее свитер, обнажая упругую кожу заметно увеличившегося живота. Рука его остановилась именно здесь, и он неторопливо и ласково, дюйм за дюймом, нежно погладил подушечками пальцев ставшую шарообразной колыбель, в которой жил и рос его сын. Внезапно он почувствовал толчок, младенец шелохнулся внутри утробы. И Димитрий с благоговейным страхом взглянул на свою руку. Удар пришелся прямо по центру его ладони. Он закрыл глаза и задержал дыхание. Затем, открыв глаза, посмотрел на Александру.
– Мой сын.
– Да, – прошептала она в ответ.
Триумф победителя осветил его синие глаза. Он снова начал целовать ее, касаясь губ с такой нежностью и так трепетно, словно делал это впервые, а руки ласкали ее тело, изучая и привыкая к его новым формам.
Его пылкие поцелуи окончательно сломили ее сопротивление, и она безропотно отдалась во власть его ласк.
Александра расстегнула все пуговицы на его сорочке и гладила упругие мышцы груди, когда настойчивый и пронзительный звук, просочившись сквозь благостную пелену дурмана, вернул ее к реальности. Что она делает?
– Телефон.
Страсть искрилась в его глазах. Казалось, он ничего не слышал, жадно ища ее губы, чтобы снова поцеловать, но Александра отвернула голову.
– Телефон, – повторила она.
Он заботливо натянул ей на талию спущенный эластичный пояс брюк и опустил кромку свитера.
– Мы еще не закончили, – предупредил он и отвернулся, чтобы взять трубку.
Она намеренно отошла к противоположной стене гостиной, как можно больше увеличивая свободное пространство между ними.
– Да, дед. – Димитрий замолчал, очевидно внимательно слушая слова собеседника. – Я помню. – Он
