короля четыре сына и множество других родственников. Власть Трона Дракона неколебима! Зингара? По смерти старого Фердруго трон перейдет к принцессе Чабеле, и если ты не женишься на ней, королем не станешь. Династии Офира, Аргоса и Кофа слишком крепко держатся за власть, а у императора Илдиза Туранского не меньше полусотни собственных отпрысков, жаждущих дорваться до папашиного венца. Остаются Бритуния и Пограничье. Но становиться королем Пограничья просто неприлично — это же не страна, а смех один! Только за последние два года там сменилось девять монархов!
— Ты про Аквилонию забыл, — буркнул киммериец, вызвав у Гвая приступ долгого хохота.
— Ак… Аквилония? — всхлипывал Гвайнард. — Согласен, Нумедидес — один из самых неудачных государей, сиживавших на Троне Льва, хотя, конечно в слабости, ничтожности и бездарности он не может соперничать Гарольдом Проклятым, которого лет четыреста назад убили его же собственные гвардейцы, а тело вышвырнули в Хорот! Но ты забыл, что на старике Нумедидесе не заканчивается династия Эпимитриев — у него есть племянник, граф Дион. Тоже, конечно, не светоч разума. А самые веские претенденты на корону живут в Пуантене — великий герцог Троцеро и его разудалый молодой племянничек Просперо. Прав на трон у этих двоих достаточно — они племянники прежнего короля Вилера, за ними стоит богатейшая провинция, сильная армия… Знаешь, что подозрительно? Я ведь отдал несколько лет молодости Латеране, тайной службе Трона Льва, и научен видеть необычное в обычном. Троцеро на собственные деньги собирает наемничью армию в Боссонии, у границ Пущи, хотя мог бы использовать для борьбы с пиктами и регулярную аквилонскую армию. Старику позарез нужно войско, которое подчинялось бы только ему самому!.. То есть как — зачем? От Галпарана Боссонского до Тарантии — два дня спешного марша. Крупные отряды кавалерии и пешие легионы стоят на границах с Немедией и Кофом по Красной реке — верные Нумедидесу войска просто не успеют подойти к столице вовремя. А дальше все просто — да здравствует король Троцеро Первый!
— Ничуть не просто! — помотал головой Конан. — Руку даю на отсечение, сразу начнется гражданская война, что похуже любого вторжения извне. Против пуантенской партии немедля восстанут магнаты Таурана, Боссонии и Гандерланда, герцогство Шамарское тоже в стороне не останется. А любезные соседи, задушевные друзья Аквилонии, под шумок оттяпают часть территорий, захваченных Сигибертом Завоевателем. На месте Троцеро, если он действительно задумывает переворот, я бы подыскал какого- нибудь малоизвестного, но умного человека, никак не связанного с древними благородными фамилиями и, чтобы никому не было обидно, именно его посадил на трон…
— Тебя, например!..
Тут уже рассмеялись оба. Слишком уж плохо вязались между собой Конан Канах и пятизубая корона Тарантии.
Но разговор этот Конан запомнил надолго — выводы Гвая показались киммерийцу вполне разумными.
Действительно, если Пуантенская партия постепенно начинает готовить почву для устранения с престола никчемного Нумедидеса, то почему бы не поучаствовать в грядущем веселье? Жаль, конечно, покидать Гвайнарда и компанию, но седмиц через пять-шесть надо будет собраться и выехать на Закат — вдруг получится ухватить и свой кусок сладкого пирога?
Ехать ранней осенью смысла нет никакого — попадешь в распутицу, придется подождать до середины второй осенней луны, когда почву схватит первый мороз… Через Пограничье, полуночные перевалы Немедийских гор, Темру, Гандерланд…
«Дурак! — обругал себя Конан. — Какая Темра? Откуда здесь Гандерланд? А Хайбория кажется блеклой точечкой на звездном небе! Не за будь, тебя занесло к демонам на куличики, и выхода отсюда нет никакого! Огромная, богатая, красивая и опасная тюрьма, доверху набитая чудовищами и нечистой силой! И ведь подкоп не сделаешь, и решетки не перепилишь!
— О чем ты договорился с Турудисом? — спросил Конан, желая отогнать дурные мысли. — Неужели демон согласился переговорить с крылатыми летунами?
— Его условия ты уже слышал, — сказал Гвай. — Персональный склеп, охрана и все такое. Выполнят — он сходит к летунам. Вот, кстати, Турудис потребовал, чтобы ему устроили встречу с таном. Ничего, Арнульф переживет. Я думаю, что со временем дело уладится — Турудис откровенно скучает в бездействии, а мы предложили ему несколько поразвлечься. Сам понимаешь, каково это — столетиями сидеть в стене и дожидаться, пока не заявятся осквернители гробниц. Демон владеет магией, значит сможет общаться с летунами. Если они его примут и согласятся с нашими доводами… Глядишь, конфликт двух разумных рас окажется разрешен с помощью нечистого духа из Черной Бездны. Если сейчас вернемся домой, через полгода обязательно наведаюсь на Аурус, узнать, есть ли изменения к лучшему.
— Посмотри, скалы закончились. Теперь куда ехать?
Цепь каменных нагромождений кирпично-красного цвета оборвалась, открывая обзор. Впереди простиралась бесконечная травянистая равнина, а слева, на полуночном закате темнела пушистая лесная полоса. На взгляд Конана до опушки оставалось около полутора лиг.
— Приметы сходятся, — кивнул Гвай. — Турудис сказал, будто отыскать этого полубога будет довольно просто, не промахнемся. Насколько я понял демона, Мархорт изначально принадлежит Кертару — как солнечный свет, воздух или деревья. Он не порождение этого мира, а его часть.
— Ты что-то говорил про ловушки? — настороженно сказал варвар. — Едем шагом, со всей осторожностью — очень не хочется сверзиться в яму с кольями на дне!
Чащоба встретила путников полнейшей тишиной — лишь изредка в дебрях щелкали сухие веточки. Подлесок состоял из кустарников и огромного количества ярких цветов, которые Гвай запретил трогать — вдруг ядовитые? Тропинок не наблюдалось вовсе, будто в лесу не ходили даже животные, обычно протаптывавшие дорожки в сторону водопоя или берлоги.
Больше всего людям не понравился воздух — густой, без единого движения, затхлый. Заберитесь в подвал давно заброшенного дома и почувствуете то же самое. Запах плесени, сырости, подгнивающих листьев; очень слабо пахнет еще чем-то мерзким, напоминающем о разлагающихся трупах или испорченной пище. Лес выглядел мертвым.
— Приятное местечко, — поежился Конан. — По моему разумению, боги обязаны выбирать для своей обители нечто более возвышенное и удобное. И чтоб нектаром пахло!
Охотники блуждали по лесу не менее колокола, старательно обходя черные болотины и поваленные стволы. Пусто! Никаких признаков жилья или святилища — только серая пыльная паутина, тягучая мерзкая слизь, свисавшая с трухлявых подгнивающих веток, на некоторых деревьях замечались желтые шарообразные плоды, видом сходные с дыней. От любопытства Конан сорвал одну такую дыньку, принюхался и едва не сплюнул — пахло тухлятиной. Разозлившись, варвар запустил плод в ствол близлежащего дерева…
— Рехнулся?! — это был первый возглас Гвая, который разобрал слегка оглохший варвар. Оказалось, что Конан валялся на прелой влажной траве, сартак беспокойно гарцевал шагах в тридцати поодаль, а на правом бедре киммерийца зияла небольшая, но весьма болезненная рана, из которой торчало что-то темное и твердое.
Желтый плод, ударившись о твердую кору дерева с грохотом взорвался, разбросав едкое сероватое облако пыли и десятки звездочек-семян, которые могли поранить не хуже любого шурикена. К счастью, пострадал только Конан, а у гваевского коня оказалась перерезана упряжь. Окажись всадники поближе, могло и убить.
Гвай двумя пальцами извлек из ноги киммерийца жесткое, как железо, треугольное семечко, отбросил подальше и кое-как перетянул рану, Конан сквернословил сквозь зубы — больно, кровь течет, а зловоние усилилось до полной невозможности. Словно в выгребной яме сидишь!
Пока Гвайнард возился с повязкой, раздирая на ленты запасную нижнюю рубаху, добытую из дорожного мешка, Конан озирался по сторонам, ожидая очередных пакостных сюрпризов. Он и прежде слыхал о растениях-хищниках, в Дарфаре их множество, но такие растения охотятся только на мух или совсем крохотных птичек. Зачем же природа Ауруса создала плоды, больше похожие на взрывающиеся горшки с зингарским огнем, где в смесь земляной смолы, угольной пыли и некоторых других горючих составляющих обязательно добавляют железные обрезки — чтобы раненых было больше?
Желтых плодов на поляне наблюдалось великое множество. Упади они все одновременно, о Ночной Страже на Аурусе никто больше никогда не услышит — охотников изрешетит тысячами осколков. С другой
