Уроки музыки и любви

которые никто серьезно даже не рассматривал.

– Именно так я вижу музыку. Мое видение слишком динамично, чтобы соответствовать некоторым предвзятым точкам зрения. – Иногда Кассандру хвалили за это, но часто резко критиковали.

– Именно поэтому я так наслаждаюсь твоей музыкой.

Его слова были для нее гораздо дороже, что многочисленные комментарии жалких музыкальных критиков.

– Спасибо тебе.

– Не могу представить себе, что твой отец был недоволен тем, что ты играешь классику.

– Да, так оно и было. – Отец не одобрял и ее сочинительства. Он считал, что это отвлекает Кэсс от главного. Если бы только он мог понять, что лишь написание музыки помогало ей жить!

– И как же ты пришла к тому, что стала сочинять музыку Нового времени?

– Еще подростком я услышала диск Джорджа Уинстона, и меня его произведения потрясли. Его композиции имели много общего с классической музыкой, но он внес в них новое направление, и я поняла, что именно такую музыку я хочу сочинять. – И несмотря на постоянную борьбу с отцом, она не отказалась от своего творчества.

– И все мы от этого получили пользу.

Она улыбнулась, и щеки ее зардели.

– Мне лишь хочется, чтобы у меня был еще и голос, вдобавок к моему роялю.

– Твой рояль не нуждается в этом.

– Ты лучше веди себя поосторожнее. А то я очень быстро привыкну к таким комплиментам.

– Это проблема?

– Только для меня, – призналась Кэсс.

– В этом нет никакой проблемы, пока я буду расточать тебе комплименты.

– Хорошо. – Но как долго это будет продолжаться?

Глава 11

После обеда и еще одной порции щедрых комплиментов по поводу ее талантов, на этот раз касавшихся кулинарных способностей Кэсс, он дал обещание отплатить ей тем же, и они отправились в музыкальную комнату. Кэсс с трудом могла представить себе, что этот богач будет сам готовить ей обед, а не закажет его в ресторане с доставкой на дом.

Он провел рукой по полированной крышке рояля:

– Сыграешь для меня?

Это предложение несказанно обрадовало Кэсс. Оно говорило о том, что Нео не боится вторгаться в ее личное пространство и приглашает ее ответить ему тем же.

Она опустилась на скамью, и пальцы ее привычно пробежали по клавишам, словно она играла гаммы. Кэсс делала так всегда, когда садилась за рояль.

– С удовольствием.

Нео повернулся к ней, и лицо его было серьезным, как никогда.

– Правда?

Он представить не мог, как много этот вопрос значил для нее.

– Правда. Я хочу сыграть для тебя.

– Мне надо сесть вон там, на стул?

– Не обязательно. Как хочешь, – сказала она нерешительно. Может, он желает постоять?

Ее невысказанный вопрос получил мгновенный ответ, когда Нео сел рядом с ней на скамью, заполнив собой ее личное пространство, которое доселе заполняла одна только музыка.

– Ты сделал ошибку. Твоя близость меня отвлекает, – призналась Кэсс с улыбкой.

– Тогда мы равны.

– Я отвлекаю тебя?

– Да, постоянно. И независимо от того, находишься ли ты близко или далеко. – Нео сам, казалось, поразился этому факту.

Она не ответила ему. Слова его стали для Кэсс открытием, которое ее потрясло. И она начала играть. Это была джазовая пьеса сороковых годов, которая в фортепианном исполнении звучала очень романтично. По крайней мере, Кэсс так казалось.

Он слушал в молчании, с легкой улыбкой, затем произнес:

– Мне нравится эта музыка, но я не узнаю ее.

– Она была популярна в сороковых годах.

– Ты серьезно?

– Да.

– Наверное, мне надо расширить мои музыкальные горизонты.

– А мне всегда нравилось открывать для себя новые стили музыки, или новые на твой взгляд по крайней мере.

– Ты хочешь сказать, что я не замечу ошибок, которые, возможно, ты совершишь?

Она улыбнулась ему, а пальцы ее в это время летали над клавиатурой, исполняя хорошо знакомое произведение.

– Может быть, именно поэтому я играю эту пьесу.

– Может быть, настало время вручить тебе приз.

И прежде чем она спросила, что он имеет в виду, его сильные руки обняли ее за талию, а большой палец стал постукивать в такт музыке по ее животу.

Ее пальцы сбились, прозвучали фальшивые ноты, – как давно этого не было! Словно она была еще ребенком и только училась играть.

– Этот приз очень приятный… – заметила в смущении Кэсс.

– Ты хочешь, чтобы я прекратил?

– Нет, не хочу. – Она могла сыграть эту пьесу даже во сне. И близость Нео не могла испортить ее исполнение.

Кэсс сконцентрировалась на мелодии и постаралась не замечать движений его руки, но, когда его губы нежно прикоснулись к ее виску, она замерла:

– Я думала, ты хочешь, чтобы я играла для тебя.

– Да, конечно. Но я обнаружил, что есть некоторые вещи, которых я хочу еще больше.

– И что это за вещи?

– Вот эти. – Он запрокинул ее голову и поцеловал. Его губы были жадными, настойчивыми.

– О… – выдохнула Кэсс.

И это было все, что она смогла сказать, потому что Нео полностью овладел ее ртом.

Они уже были наверху, и Кэсс едва осознавала, каким образом они оказались там. С затуманенным сознанием она ощущала, что ее куда-то несут, но ей некогда было задуматься об этом. Она блаженствовала, прикасаясь к Нео, и нежилась в теплых волнах его прикосновений.

– Я не должен был делать это, – сказал он, когда, уже обнаженная, она лежала под ним.

– Почему?

– Ты еще не восстановилась после вчерашней ночи.

– Я чувствую себя прекрасно. – У нее было болезненное ощущение, но совсем не такое сильное, чтобы отбить желание снова испытать то наслаждение, которое она испытала прошлой ночью.

Но нынешнее наслаждение было не такое же: оно оказалось гораздо сильнее. Кэсс выкрикнула имя Нео, когда, изогнув спину, забилась в оргазме, а через секунду ее тело снова испытало наслаждение – в тот самый момент, когда Нео пришел к своему собственному завершению…

А затем он обнимал ее, помогая прийти в себя после столь острых ощущений, и тело ее непроизвольно вздрагивало от его нежных прикосновений.