проникнуть в этот дом со всей ее хваленой системой безопасности – пара пустяков.
За дверью послышался грохот. Потом все стихло.
Джошуа снова постучал, теперь уже погромче.
И снова никто не открыл.
Джошуа позвал Лиз по имени, но никакого ответа не последовало.
Может, она упала и, не дай Бог, покалечилась? Лиз всегда была очень рассеянной. А однажды Джошуа наблюдал, как она вошла прямиком в стену, задумавшись о чем-то своем...
От удара кулаком дверь задрожала на петлях.
Опять ничего.
Он внимательно осмотрел замок: слишком примитивный механизм, такой абсолютно не защитит от воров.
Далее Джошуа не колебался ни минуты. Он открыл дверь быстрее, чем если бы у него был ключ.
Легкий шорох слева моментально привел его в боевую готовность. Сработал рефлекс, натренированный за шесть лет в отряде рейнджеров и еще за десять лет вольнонаемной службы. Он резко повернулся в направлении, откуда исходил звук, и выбросил руку, чтобы сдержать удар.
Джошуа успел схватить кочергу, прежде чем она опустилась на его голову, и зажал противника локтем. И только в этот момент сообразил, что имеет дело с Лиз.
Отбросив кочергу, Джошуа повернул Лиз лицом к себе:
– Что, черт возьми, ты пыталась сделать?
В устремленных на него больших карих глазах застыло выражение ужаса.
Лиз была до смерти напугана. Она часто дышала, руки ее дрожали. Что, черт возьми, здесь происходит?
– Почему ты не открыла дверь?
Губы Лиз зашевелились, но Джошуа не услышал ни звука. Он легонько встряхнул ее:
– Не молчи, Лиз.
Лиз моргнула, и глаза ее наполнились слезами.
– Проклятие. – Джошуа крепко обнял ее и прижал к себе. Он, видимо, напугал Лиз, когда силой ворвался в квартиру. Взламывая замок, он не думал о ее возможной реакции. А надо было. В конце концов, она приехала в большой город из маленькой техасской деревушки. И пока, видимо, не слишком прижилась на новом месте.
Лиз вся дрожала, и Джошуа чувствовал себя последним мерзавцем.
– Я не хотел напугать тебя, прости.
Лиз изо всех сил вцепилась в рубашку Джошуа и уткнулась лицом ему в грудь. Она словно хотела спрятаться от чего-то.
– Джошуа?! – наконец выдавила Лиз. – Что ты здесь делаешь?
– Ты сказала Белле, что не приедешь в Техас на День благодарения.
Лиз вздрогнула.
– Да, не приеду.
Судя по голосу, никакой простуды нет и в помине. Ее обычно мягкий голос был напряжен, но не так, как если бы у Лиз болело горло.
Джошуа погладил ее по спине. Ему показалось, что так будет лучше.
В ответ Лиз слегка ослабила хватку и отпустила его рубашку. Продолжая поглаживать Лиз по спине, Джошуа начал говорить с ней спокойным голосом, каким увещевал маленького мальчика, спасенного в ходе последней операции. Он использовал те же самые слова, повторяя, что все в порядке, что он не даст ее в обиду, что с ней все будет хорошо.
Потребовалось почти столько же времени, сколько он потратил на уговоры малыша, прежде чем Лиз расслабилась и отстранилась. Она сделала шаг назад, и Джошуа наконец смог как следует ее рассмотреть. Увиденное потрясло его: по сравнению с лицом Лиз даже снег не казался таким белым, и от этого еще ужаснее синели тени под ее глазами. Губы дрожали, на ресницах не просохли слезы.
– Лиз, ты больше не можешь оставаться в Сиэтле.
– Что ты т-такое говоришь? – Лиз моргнула, сделала над собой видимое усилие и кое-как сумела выговорить эти несколько слов.
– Мне, черт возьми, прекрасно видно, что ты не можешь привыкнуть к жизни в большом городе. Стоило к тебе заявиться незваному гостю, как ты смотри что натворила.
Лиз помотала головой и глухо рассмеялась:
– Поверь мне, возвращение в Техас не решит моих проблем.
– Почему?
– Потому что мои страхи путешествуют вместе со мной.
– Что ты хочешь этим сказать?
