– Совсем?
– Совсем!
Джошуа вскинул руки, призывая Лиз к спокойствию.
– Ладно, успокойся. Я просто не могу поверить в то, что за два года никто за тобой не ухаживал.
– Я писательница. Живу в своем мире, и подобные вещи меня не интересуют. Мужчины сразу это чувствуют.
– Со мной тебе было очень даже интересно.
– Ты мне нравился.
– Почему нравился? Больше уже не нравлюсь? – Джошуа снова подначивал ее, но ему нравилось наблюдать за тем, как эта женщина, которую все привыкли считать тихой и скромной, загоралась как факел. Она в любой момент готова была взорваться.
– Сейчас ты мне не нравишься, – произнесла Лиз с таким видом, что Джошуа не удержался от смеха.
– Прости, я не хотел обидеть тебя, – без зазрения совести соврал он.
Лиз не поверила и дала это понять презрительным фырканьем.
– Ладно, что скажешь по поводу обозленных читателей?
– Я нечасто получаю негативные отзывы на книги. Иногда кто-нибудь, кому не нравится агрессивность моих героинь, пишет мне письма, обвиняя в пропаганде лесбийской любви и феминизма, но в основном людям нравятся мои книги.
– Я хочу взглянуть на эти письма.
– Легко. У меня они хранятся в специальном файле.
Джошуа сделал соответствующую пометку.
– Что-нибудь еще? – спросила Лиз.
– Нет. А какие соображения имеются у тебя?
Лиз покачала головой:
– Честно говоря, никаких. Если б был жив отец, я могла бы подумать, что это он нанял кого-то, чтобы помучить меня, но так у меня нет врагов, во всяком случае, я таких людей не знаю.
– Белла говорила, что твой отец был порядочный негодяй. Неужели он был способен на такое?
От взгляда Лиз Джошуа сделалось не по себе.
– Наверное, нет, но он никогда не скрывал, что ненавидит меня.
– Почему?
Лиз пожала плечами:
– Мама умерла от осложнений после родов. Он часто обвинял меня в том, что я убила ее.
– Но это полная ерунда!
– Да, но отец отличался странными взглядами на жизнь.
– Вы с Джейком не похожи на него.
– Видимо, то, что он мало обращал на нас внимания, пошло нам на пользу. – Лиз разлила кофе по чашкам. – В нашей жизни были другие люди. Бабушка и дедушка по материнской линии опекали нас до самой смерти, пока мне не исполнилось десять лет. Папины родители умерли до моего рождения. Если сын пошел в них, то это была небольшая потеря для общества.
– Мой отчим никогда не делал разницы между мной и сестрами. Он любил нас всех одинаково. Я сам хотел бы быть таким же отцом для своих детей.
– Значит, твой отчим – замечательный человек.
– Да, в отличие от твоего родителя.
– Да, и особенно трудно мне пришлось в подростковом возрасте. Но с другой стороны, я же не росла в африканской пустыне, где дети каждый день умирают от голода, или в доме, где наркотики важнее еды. Все могло быть гораздо хуже.
Джошуа согласно кивнул, и все-таки ему трудно было представить себе отца, который не любил бы такую замечательную дочь, как Лиз Бартон.
– Этот сукин сын удалил мою книгу!
Услышав ругательства из уст Лиз, Джошуа моментально насторожился. Ее голос был преисполнен гнева. Встав из-за стола, за которым он просматривал файл с негативными отзывами на книги Лиз, Джошуа подошел к ее столу.
– Что случилось?
Лиз резко повернулась, пылая от гнева.
– Он удалил книгу, над которой я работаю.
– Черт! – выругался Джошуа. – У тебя сохранилась копия?
