– Я он и есть, – произнес он.
– Ты принц Томазо Скорсолини, и знай я, что делаю, никогда не позволила бы тебе прикоснуться ко мне!
– Ты лжешь, потому что сама умоляла меня о ласках.
Воспоминания о собственном поведении вчерашней ночью не умерили пыл Мэгги, так же как и мысли о том, какую пустоту она ощутила после свершения своей мечты.
– Думай что хочешь, мне наплевать! Ты слышишь? Я не могу поверить, что позволяла тебе меня ласкать, – Мэгги потеряла самообладание, слезы жгли ей глаза, она с трудом сдерживала их. Шесть лет назад она уже плакала из-за этого человека, больше такое не повторится! – Воспользоваться спящей женщиной может только сексуально озабоченный человек. Я не могу поверить в то, что ты стал таким!
– Что?! Я не озабоченный! – Томазо едва не начал буйствовать.
– Называй как хочешь, мне все равно.
– Ты раздражена, и, вероятно, этим можно объяснить твои слова, но знай – я не потерплю подобных оскорблений.
– Ты думаешь, меня это волнует? Ты не сможешь меня уволить, потому что я ухожу сама!
Мэгги не верила в то, что говорит. Она судорожно глотнула воздух, понимая, что больше не сможет работать на этого человека.
– Однажды ты уже пыталась уйти и не смогла. За расторжение подписанного двухгодичного контракта я подам на тебя в суд, – мрачно сказал он.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Услышав угрозу, Мэгги разъярилась и выпрыгнула из кровати. Подлетев к Томазо, она ударила его кулаком в грудь.
– Подавай на меня в суд, отправляй в тюрьму, мне плевать! Я пары дней не проживу с тобой в этом доме, не говоря уже о двух годах!
– Ты ведешь себя крайне неразумно, – потрясенный Томазо с изумлением смотрел на нее. – Раньше я что-то не замечал у тебя такого поведения.
– Раньше? Что ты имеешь в виду? До того, как ты стал такой дрянью?
Томазо вздрогнул, будто от удара.
– Я понимаю, что болезненные месячные служат извинением твоему неоправданному раздражению, но ты заходишь слишком далеко. Поверь, мое терпение небезгранично, так что прекрати обзываться.
– Ты похож на насильника, который обвиняет; свою жертву в соблазнении. К твоему сведению, у меня нет месячных. Не могу даже поверить в то, что ты говоришь о таких интимных вещах.
– То, чем мы занимались прошлой ночью, намного интимнее.
– Но не для такого человека, как ты! – сказала Мэгги.
Его глаза угрожающе сверкнули, и он схватил ее за плечи.
– Что это значит? Расскажи мне, я хочу знать твою версию, – тихо произнес он.
– Я думала, это очевидно. Я неопытна в сексуальных отношениях.
– Если это так, я рад, потому что ты была просто великолепна!
– Ты не веришь мне? Я не привыкла лгать.
– Ты лгала, говоря, что не помнишь прошлой ночи. Ты наврала насчет месячных.
– Нет! Я лишь притворилась, говоря, что не понимаю, о чем ты заявляешь. Я надеялась, что ты не помнишь прошлой ночи. Что ты был в таком же полусонном состоянии, что и я. В остальном я говорила правду.
– Я не понимаю, почему ты это скрываешь. На простыне я увидел кровь. Ты можешь мне объяснить?
Мэгги лишь решительно покачала головой. Наступило гробовое молчание. Что-то в выражении ее лица натолкнуло Томазо на мысль, от которой он побледнел.
– Я не причинил тебе боли? – запоздало спросил он.
– Вообще-то ты сделал мне больно, и даже очень! – выпалила Мэгги, защищаясь.
Лицо Томазо стало совсем бескровным, и она уже решила прекратить нападки, хотя он и заслуживал осуждения.
– По меньшей мере, ты не виноват в этом, ты не был груб со мной. Очевидно, боли и крови было не избежать…
– Как это?.. – Он все еще был бледен.
– В первый раз всегда больно, так мне говорили, – пробормотала Мэгги, отводя взгляд.
– Ты была невинна?! – Томазо издал странный звук, и Мэгги изумленно уставилась на него. Казалось, его напугала эта новость. – Невероятно, ведь тебе двадцать шесть лет!..
– Я не понимаю, при чем здесь мой возраст? Женская девственность не имеет срока годности, – сказала она, а потом прибавила: – Я не распутница.
Томазо присел на край постели, ноги будто отказались слушаться его. Внезапно Мэгги вспомнила, что на
