После чего Франциско Пизарро и Гонсало прижали свои ножищи к коленам Зефирины. Неужели ей, чтобы добиться своего, придется удовлетворить похоть всех четверых Пизарро? Это слишком для одной женщины. Однако Зефирина решила, что должна любой ценой проникнуть на борт. Но каким образом, не «уступив» братьям Пизарро?
В столовой, освещенной канделябрами, стояла невыносимая жара.
После ужина гости вышли в парк. Зефирина была вся в поту, шелковое платье прилипло к телу. Она стала искать место, чтобы освежиться.
В кабинете она нашла горшок с теплой водой и смочила лицо и руки, при пламени свечи пригладила выбившиеся пряди волос.
Она смотрела на свое отражение в зеркале, и внезапно руки ее замерли в воздухе. Искаженное злобной гримасой лицо Малинцин появилось за ее плечом. Темные глаза индеанки сверкали бешеной ненавистью.
Малинцин держала в руке длинный кривой нож.
– Ты завладела сердцем Кортеса… Ты умрешь… – прошипела красавица, схватив Зефирину за горло.
ГЛАВА XXVI
«ЖЕНА» КОРТЕСА
Зефирина успела отпрянуть. Она протянула руку и схватила Малинцин за запястье. Вцепившись друг в друга, женщины упали на пол.
Зефирина сражалась с энергией отчаяния. Малинцин, гибкая как лиана, брызгала слюной и царапалась, пытаясь всадить нож в горло своей противницы, Более молодая, чем индеанка, но менее опытная в такого рода сражениях, Зефирина чувствовала, что силы изменяют ей. Она поняла – ей грозит гибель.
Она видела искаженное лицо индеанки, ее горящие словно угли глаза. Почти смирившись, Зефирина подумала: «Я пропала».
Кривой кинжал с золотой узорной ручкой дюйм за дюймом подбирался к ее горлу.
Вдруг над ними раздался глухой вопль:
– А я еще сомневался!
Это вошел Кортес. Он прыгнул на Малинцин и без труда оторвал ее от жертвы. Индеанка испустила крик боли и бешенства. Кортес оттащил ее за волосы и стал нещадно избивать, нанося удары сапогами и кулаками.
– Когда я заметил, что ты исчезла, подлая тварь, я сразу понял, что ты что-то замыслила, ты же мнишь себя очень ловкой и хитрой… индейская сучка… получай…
После каждого слова он награждал ее тумаками. Зефирина поднялась, растрепанная, испуганная жестокостью конкистадора.
– Вы с ума сошли? Вы ее сейчас убьете!
Зефирина повисла на руке Кортеса.
– Пустите меня, я прикончу эту сучку… прикажу убить ее у позорного столба, публично…
– Но остановитесь же… Это мать вашего сына!
– Она пыталась убить вас, дрянь! – рычал Кортес.
– Ну так что же! – запротестовала Зефирина.
Привлеченный воплями, в комнату вошел Кристобаль.
– Ах, вы как раз кстати! Уведите этого одержимого и успокойте его, – проговорила Зефирина, подталкивая Кортеса и картографа к выходу.
Оставшись наедине с Малинцин, Зефирина принялась хлопотать вокруг нее. У забившейся в угол индеанки распухла губа, из носа и рассеченной щеки лилась кровь. Зефирина разорвала свою нижнюю юбку, обмакнула ее в прохладную воду, и бережно стала промывать раны Малинцин. Та смотрела на княгиню с удивлением.
– Ты не хочешь мстить, белая женщина?
– Нет! Я даже понимаю тебя, Малинцин… Только ты ошибаешься, я ничего не украла у тебя!
– С самого своего возвращения Кортес не прикоснулся ко мне! Он думает о тебе, и его сердце пожирает внутренний огонь.
Зефирина улыбнулась.
– Нет, Малинцин, он уедет с тобой в Мексикас и, надеюсь, будет обращаться с тобой как со своей женой!
– К любовнице все относятся с презрением… Он хочет жениться на испанке, не на индеанке, даже если она дочь великого вождя… – с гордостью проговорила Малинцин. – Он хочет жениться на тебе. Таковы его намерения, я знаю! – рыдая, продолжала женщина.
– Так что ж, он обманывается, я не свободна.
– Ты не хочешь ехать с нами в Мексикас? – удивилась Малинцин.
– Мне нужно на юг, Малинцин. У меня тоже есть сын, одна женщина похитила его… и еще я хочу вернуть любимого человека.
Малинцин недоверчиво спросила:
– Это не Кортес?
Она была почти оскорблена.
– Нет, это мой супруг… Его зовут Фульвио Фарнелло. Он итальянский князь… Его прозвали «Кривой Леопард», потому что у него нет одного глаза, но, Малинцин, это самый лучший мужчина на земле.
– Как ты любишь его… Ты красивая, Зефирина, ему повезло, этому мужчине, я завидую твоей коже и золотым волосам, – проговорила индеанка, робко дотрагиваясь до роскошной шевелюры Зефирины, растрепавшейся во время драки.
– Ты тоже красива, Малинцин. Этому идиоту Кортесу очень повезло, – искренне призналась Зефирина.
Обе женщины с волнением посмотрели друг на друга.
– Друзья? – спросила Зефирина.
– Друзья, белая женщина! – ответила Малинцин.
– Тогда помоги мне, Малинцин, прошу тебя!..
Зефирина поведала индеанке причины, побудившие ее вновь пуститься в путь, об ужасном путешествии, которое она совершила. Она тактично обошла стороной свои интимные отношения с Кортесом, зато много говорила о Луиджи, Фульвио и воровке донье Гермине! Несмотря на побои, Малинцин встала:
– Женщина, говоришь ты, которая называла себя доньей Марией де Монталбан? Да, я ее видела, поскольку приехала на корабле из Оаксаки, для того чтобы ждать Кортеса здесь, в Панаме… Эта донья Мария заинтересовала Малинцин, белая женщина, с ней был ребенок, твой, судя по твоим словам, карлик и оруженосец со взглядом мошенника… Но она уехала не одна.
– Знаю, она уехала с капитаном Альмагро! – радостно подтвердила Зефирина.
Малинцин тряхнула черными косами.
– Я не говорю о белых, с ней был краснокожий… Думаю, что у них было назначено что-то вроде встречи. Он не ацтек и не чимарон, называл себя Наско… Думаю, белая женщина, это был инка.
– Инка в Панаме? – прошептала Зефирина.
– Быть может, он приехал из Тюмбеса или даже из Куско на встречу с твоей доньей Марией…
– Что тебе известно, Малинцин, о королевстве инков?
– Немного, Зефирина, белая женщина… Я узнала, что Сапа Инка Гуйана Капак – молодой вождь, богатый и доблестный – умер. После него осталось двое наследников, и они оспаривают власть. Незаконный сын, рожденный вне брака Атагуальпа получил поддержку на севере империи и у начальников армии его отца, его столица – Кито. Другому, законному, сыну Гуаскару достался юг страны. И будто бы сам Сапа Инка короновал его в столице Куско.
– Империя большая, Малинцин?
– Громадная, Зефирина. Говорят, что она разделена на четыре области: Шиншасуйу на севере, Колласуйу на юге, Антисуйу на востоке и Контисуйу на западе[126]… Там есть горы, возвышающиеся более чем на пятнадцать тысяч футов[127],
