времени. Все будет в порядке. Если я понадоблюсь — крикни. И я, и полицейский поблизости.
Девушка понимала, что друг пытается дать ей понять, что не стоит бояться Бена, пока он отсутствует.
Мужчины отошли к полицейской машине, припаркованной чуть выше по дороге. Анабель проводила их взглядом и повернулась, чтобы сесть на водительское сиденье машины Петера, но тут же почувствовала, что путь закрыт. Она застыла, не поднимая глаз, уставившись на начищенные носки черных туфель.
— Пожалуйста, не надо, — прошептала девушка еле слышно. — Если можно, не сейчас, я только что побывала в аварии, до сих пор в шоке. Знаю, что нам надо поговорить, что я должна попытаться… объяснить… но не сегодня, пожалуйста, только не сегодня. Я не смогу выдержать этого.
Бен не ответил. Пальцы его сомкнулись вокруг руки Ан, заставив ее вздрогнуть от напряжения, которое ощущалось в мужчине. Ужас сковал горло.
Она чувствовала, что едва сдерживаемая ярость клокочет в Бене.
Он зашагал к своей машине, почти волоком таща невесту за собой; Ан сопротивлялась, пытаясь свободной рукой уцепиться за дверцу машины.
— Я закричу… Полиция всего в нескольких шагах… — Она бросала отчаянные взгляды на две полицейские машины, стоящие чуть поодаль, свет крутящихся прожекторов пронизывал туман, но никто не обращал на странную пару внимания — все были слишком заняты. Один из полицейских все еще регулировал поток автомобилей. Другой дошел до моста и поторапливал машины, идущие в противоположном направлении. Петер был целиком поглощен разговором и не смотрел в сторону Анабель.
Девушка продолжала бормотать:
Пусти меня, или, клянусь, я закричу так, что все сбегутся. Я не могу объясняться с тобой сегодня; мы поговорим завтра, только оставь меня сейчас…
С ним? — Бен рассмеялся, но веселья в его голосе не слышалось. — Ну уж нет, Анабель. Я тебе не доверяю. Если я соглашусь оставить тебя в покое до завтра, ты сбежишь сегодня с этим пижоном.
Девушку трясло. Она ощущала себя в эпицентре взрыва, всей кожей чувствуя опасность. Бен открыл дверцу зеленой машины.
— Залезай.
Не было сил ни кричать, ни сопротивляться. Колени подгибались, Анабель чувствовала себя мягкой тряпичной куклой. Жених властной рукой усадил беглянку на переднее сиденье и застегнул ремень безопасности. Ан сидела неподвижно, с каменным лицом. Дверца захлопнулась. Бен обошел машину, чтобы сесть на водительское сиденье, но даже тогда девушка не сделала попытки двинуться с места или позвать на помощь Петера.
Анабель страдала от сознания своей беспомощности, она оказалась в ловушке. Все это было уже однажды, прошлое вернулось, чтобы снова затянуть ее в свой омут. Точно так же чувствовала себя Ан в ночь перед своей несостоявшейся свадьбой. Бен развеял все ее иллюзии, когда отвозил домой после вечеринки у Долорес. Его холодная, отстраненная манера поведения вдруг исчезла, и девушка впервые увидела истинное лицо человека, характер которого оставался для нее загадкой на протяжении всех месяцев знакомства, человека, от которого она бежала как от огня.
Анабель до этого вечера не была знакома с Грэгори. Старший сын Долорес внешне больше походил на своего дядю — те же темные волосы, высокий рост. Долорес просветила Анабель, что мужчины пошли в отца Бена, то есть дедушку Грэгори. Долорес тогда заметила, смеясь, что доминирующий ген деда переходит по мужской линии.
К счастью, такая участь обошла женскую половину рода. Я лично рада, что похожа на мать. Мне нравится быть блондинкой.
Я всегда мечтала быть блондинкой, — ответила Анабель едва ли не с завистью.
Но Долорес улыбнулась, покачав головой:
— Милочка, тебе вовсе не обязательно быть светленькой. Ты и так очень женственная — чудесные длинные волосы, прелестное лицо с тонкими чертами… И эти потрясающие ноги… Ради всего святого, зачем тебе быть блондинкой? Грэгори, ты согласен?
Юноша взглянул на Анабель блестящими от восхищения глазами.
— Согласен абсолютно! Она само совершенство!
Ан покраснела от комплимента, краем глаза отметив, что Бен стоит рядом с каменным выражением лица и безучастно прислушивается к разговору.
Грэгори работал где-то в Америке, в крупном международном банке, хотя трудно понять, почему он выбрал такой спокойный род деятельности будучи подвижным, взрывным, если судить по его раскованному поведению на вечеринке. Смеющийся, веселый, готовый развлекаться до бесконечности…
Ан нравилось болтать с будущим родственником, но надо было переходить от одной группы гостей к другой, чтобы познакомиться с возможно большим числом людей.
Значительную часть вечера девушка провела, вежливо беседуя с гостями, многие из которых были гораздо старше нее — друзья семьи, деловые партнеры Бена, знакомые Долорес или ее сановного мужа. Тщательно скрывая скуку, Анабель продолжала одаривать окружающих дежурной улыбкой, надеясь, что ей удалось скрыть свою скуку, но когда она встретила пронзительный взгляд Бена, то испугалась — жених наверняка понял, что она чувствует на самом деле.
Молодежь перебралась в большую комнату. Там выключили свет и устроили танцы. Ан испытывала состояние легкой зависти — ужасно хотелось танцевать. Чувственный ритм музыки отдавался в голове, тело непроизвольно начало двигаться в такт. Пока Бен разговаривал с каким-то влиятельным дипломатом, Ан воспользовалась возможностью ускользнуть от группы гостей, оживленно обсуждающих последние политические новости, и подошла к дверям, чтобы хоть взглянуть на танцующих.
Внезапно из круга выскочил Грэгори, схватил ее за талию и буквально втащил в комнату.
— Нет, я должна идти к Бену, — пыталась протестовать Анабель, но юноша только смеялся и уже танцевал с ней, крепко обняв обеими руками и прижавшись щекой к ее щеке.
И ты позволила ему! — укоряла Ан себя сейчас. Не пытаясь остановить его, не пытаясь вырваться, легко сдалась и начала танцевать; тело ее двигалось в унисон с партнером, подчиняясь ритмам музыки.
Но Грэгори не пускал меня! Не могла же я устроить скандал? Я не знала, что делать, и потому позволила ему продолжать, попыталась Анабель оправдаться перед собой. И всегда-то она не признает собственной вины, как что: «Я не виновата. Я не хотела, чтобы это случилось; я не знала, что делать». А правда состояла в том, что Анабель, стоя в дверном проеме и наблюдая за танцующими, страстно желала оказаться среди них, чтобы отдаться этому жаркому, страстному ритму. Она ощущала его всей кожей, чувствовала, как танец будоражит кровь, чувственный и одновременно пугающий.
— Ого! Ты молодчина, настоящая молодчина! — воскликнул Грэгори через пару минут, чуть отстранившись, чтобы взглянуть на партнершу, но продолжая крепко обнимать ее за талию. Потом неожиданно наклонился и поцеловал девушку.
Это был легкий, ни к чему не обязывающий поцелуй, теплый и дружеский, но уже секундой позже появился Бен и оттащил Ан от племянника. Рука жениха жестко сжимала запястье девушки, на лице застыло ледяное выражение.
— Извините, что приходится прерывать вас в самый разгар веселья, — бросил он, холодно улыбаясь одними губами, — но важные гости уходят и хотели бы попрощаться с тобой.
Он даже не взглянул на Грэгори, а тот и не пытался возразить. Бен увел невесту. Анабель, и так-то не слишком спокойная в тот вечер, почувствовала, что нервы ее на пределе.
Разве она не знала, что неизбежно последует наказание? Девушка не могла предположить, чего ждать от этого властного человека, но понимала — он в ярости, такой ярости, что мурашки бежали по телу.
Ан больше не отходила от жениха и избегала встречаться с Грэгори глазами. Девушка едва перекинулась парой слов с остальными гостями, разве что кто-нибудь обращался непосредственно к ней, тут уж хочешь не хочешь, а разговор надо поддержать.
Бен повез невесту домой. Стало чуть легче, когда Ан поняла, что он трезв как стеклышко. Кроме двух бокалов шампанского за ужином Бен ничего больше не пил. Да она, собственно, никогда и не видела его
