— Потому что я ему доверяю! Бен застыл, краска бросилась ему в лицо.
— Что же такого я совершил, если ты решила, что мне доверять нельзя? — Девушку удивили нотки горечи в его голосе.
Анабель сидела не шевелясь. Глаза ее расширились от испуга и растерянности. Бен пристально смотрел на нее, стиснув зубы.
— Это из-за того, что произошло после той вечеринки? — хрипло произнес он.
Глаза девушки ответили за нее. Бен нахмурился еще больше и быстро, как будто терпение покинуло его, проговорил:
— Анабель, рано или поздно тебе придется все толком мне объяснить. Это я тебе так неприятен или ты боишься секса как такового? С тобой что-то произошло раньше? Тебя кто-то обидел? Ради всего святого, скажи мне, только не смотри на меня как загипнотизированный кролик на удава. Ты молчишь, а я как будто слышу твой вопль. Господи, Ан, я же не чудовище — думаешь, мне приятно чувствовать, как тебя всю передергивает, когда я до тебя дотрагиваюсь? Ты всякий раз едва не теряешь сознание. — Голос Бена дрогнул. — Пожалуйста, дорогая…
Глава пятая
— Извини меня, — прошептала Анабель.
Она чувствовала себя виноватой. Ей вовсе не хотелось оскорбить Бена или причинить боль. Да и кто знал, что он примет все так близко к сердцу. В конце концов, Бен никогда не говорил, что любит ее. Его предложение выйти замуж больше походило на соглашение о сотрудничестве — практичная, разумная сделка. Бен более или менее ясно пояснил, почему это пойдет им обоим во благо, — ему даст устроенную семейную жизнь, детей; ей же — стабильность, семью, которой Ан лишилась в юности.
Может быть, только казалось, что жених чересчур прагматичен? Наверное, не стоило забывать, что он тоже человек, которому присущи слабости. Бен, конечно, очень властный и сильный мужчина — честно говоря, Анабель еще не встречала таких деятельных, энергичных, целеустремленных людей, но он же не робот, не машина, и у него могут быть переживания, неудачи, боль, в конце концов. Но Бену так необходима уверенность в себе. Он всегда и во всем должен быть первым. Иначе он не был бы собой. Анабель не слишком разбиралась в мужской психологии, но одну вещь поняла и запомнила навсегда: каким бы самоуверенным ни казался мужчина, он сам себя изведет, если обстоятельства поставят под сомнение силу его духа. Ни один мужчина не может спокойно перенести унижения или тот факт, что его отвергли.
Девушка подняла на Бена затуманенный взгляд, слезы жгли, слепили глаза.
— Это не… это не ты, — прошептала она. Ты здесь ни при чем… Ох, Господи, я во всем виновата. Прости меня, я не хотела, чтобы так случилось… — Ан выскочила из-за стола, опрокинув стул, ничего не видя перед собой, прошлась по комнате.
И тут же наткнулась на маленький столик, на котором стояла серебристая лампа с великолепной работы стеклянным цоколем. Столик опрокинулся, лампа с грохотом упала и разбилась на миллион сверкающих осколков.
Анабель застыла, в ужасе глядя на содеянное. Это уж слишком! Неужели все, что она может, причинять страдания людям, ломать, разрушать все, что попадается на ее пути?
— О Боже, такая красивая лампа… Прости меня, прости, — простонала она, опускаясь на колени, и судорожными движениями принялась собирать осколки.
Осколки были острыми, но девушка уже чего не соображала и даже не почувствовала, что порезалась. Из раненой ладони потекла кровь.
— Какого черта! Ты соображаешь, что делаешь?! — заорал прямо над ее ухом Бен, схватил ее за плечи и рывком поставил на ноги. — Оставь! Николас все уберет! — Потом он сжал запястье Ан, поднял руку и яростно выпалил: — Посмотри, что ты наделала, видишь, как порезалась!
Только тут Анабель заметила ярко-алую кровь, струящуюся из раны, и, побледнев, покачнулась.
Мужчина издал какой-то нечленораздельный звук, почти скрежеща зубами от злости. Внезапно Ан почувствовала его руку на талии, другую под коленками и оказалась в воздухе. От испуга и неожиданности она судорожно вцепилась здоровой рукой в рубашку Бена. Девушка украдкой посмотрела вниз и встретилась взглядом с его глазами, сверкавшими ярче, чем осколки лампы.
Что ты делаешь? — прошептала она.
Необходимо заняться твоей рукой, — бросил мужчина, все еще сердясь, — а ты выглядишь так, будто вот-вот грохнешься в обморок.
Не нужно… Я… все в порядке… Поставь меня, пожалуйста….
Бен ничего не ответил, быстрыми шагами пересек комнату, стремительно открыл дверь и остановился, едва не налетев на дворецкого. Тот невозмутимо взирал на Бена, держащего девушку на руках. Казалось, ситуация Николаса ничуть не удивила. Он что, подслушивал под дверью? — с удивлением подумала Ан. Она чувствовала какую-то странную легкость и в теле, и в голове. Может, Бен прав и она действительно слегка не в себе?
— Есть аптечка? — спокойно спросил Бен. — У нас тут небольшое происшествие — лампа разбилась и синьорина сильно порезалась осколками.
Николас перевел взгляд на поврежденную руку девушки, затем заглянул в комнату, как бы оценивая нанесенный ущерб, но ничем не выдал своих эмоций:
— Сейчас принесу все необходимое.
— Я поднимусь с мисс Анабель наверх. Надо промыть руку, прежде чем обработать рану. Мне могут понадобиться пинцет и увеличительное стекло, чтобы не оставить осколков в ране.
— Может быть, стоит связаться с врачом, мистер Блатт?
— Сначала я посмотрю сам, может быть, удастся обойтись без него. Возможно, врачебная помощь не потребуется.
Бен бросил взгляд через плечо на стол с остатками ужина.
— Да, и после того как принесете аптечку, уберите, пожалуйста, со стола. Чуть позже, когда мисс Анабель станет лучше, заварите кофе покрепче.
И пошел уверенной походкой через холл. Чувствуя спиной взгляд дворецкого, девушка не могла вырваться или попробовать сползти на пол. Придется дождаться, пока они окажутся вне поля его зрения. Голова ее лежала на груди жениха, она слышала удары сердца; глубокие, мерные толчки как бы эхом отдавались в ее голове. Слышала учащенное дыхание, чувствовала тепло тела под рубашкой. Опасная близость. Но придется потерпеть под взглядом другого мужчины — Бен не простит, если она своим сопротивлением снова унизит его. И без того ему досталось.
Да, я всем создаю проблемы, снова подумалось Ан. Только и делаю, что все ломаю, обижаю всех вокруг, порчу жизнь себе и окружающим. Господи, лучше бы я умерла.
И вдруг она ощутила странную непонятную злость, поднимавшуюся откуда-то изнутри. Девушка уже испытывала подобное прежде, но загоняла раздражение поглубже внутрь, понимая, что не имеет права давать ему волю. Раз сама во всем виновата, нечего винить других. Но чувство сродни ярости заполнило ее, зазвенело в ушах, щеки разгорелись ярким пламенем.
Как только Бен приблизился к лестнице, она взорвалась:
— Пусти меня! Я сама могу идти! Я только руку порезала — меня пока не парализовало!
Бен озадаченно посмотрел на девушку. Лицо ее пылало, глаза сверкали от злости.
— Пусти меня! — резко повторила она, и на этот раз мужчина послушался и поставил ее на пол. Глаза его потемнели от гнева.
На секунду Ан испугалась, но затем упрямо вздернула подбородок..
А теперь, пожалуйста, вызови такси. Я бы хотела вернуться в гостиницу.
Придется подождать, пока я не обработаю твою руку.
Мне с таким же успехом могут сделать это в гостинице!
Тебе сделают это здесь, — возразил Бен. — Рану необходимо промыть и вытащить все осколки, прежде чем я ее перевяжу.
