Час пик, под вой сирены я продираюсь сквозь пробки на дорогах. В отчаянии постоянно звоню по сотовому.
Никто не отвечает. Ко времени, когда я свернул на нашу улицу, я все понял. Торопиться больше некуда. Я это чувствовал. Слишком поздно. Я знал, что меня там ждет. Но я ошибался.
Джордж и его мстительные друзья Кабальеро не вырезали мою семью. Они убили только Кармен, перерезав ей горло в кухне, где она готовила цыпленка и рис на обед.
Лизы и детей и след простыл. Я выключил плиту и ушел, не сообщив о преступлении.
Я поехал к себе ждать звонка. Я сидел в мягком кресле в верхней одежде, неподвижный, как мертвец, глядел в пустоту и держал телефон на коленях. За несколько минут до полуночи раздался звонок.
— Деньги, ты, мешок с дерьмом. Деньги в обмен на твою семью.
— Кто это?
Голос был грубым, уверенным. Он говорил с заметным привычному слуху акцентом, но это был не Хорхе Куэвас. Я никогда раньше не слышал этого голоса.
— Игры кончились,
Связь оборвалась.
Кабальеро потребовалось больше двух лет, чтобы понять, что же все-таки произошло на дамбе той ночью. Я всегда знал, что кто-то, менее дружелюбный, чем Рико, однажды появится, разыскивая деньги. Несколько месяцев я вздрагивал всякий раз, когда звонил телефон. Но звонка так и не последовало. Рико уехал в Рим и стал там кардиналом курии, Ватикан вывел его из-под огня, а время надежным коконом укрыло нас в Майами. Постепенно эти деньги перестали быть для меня деньгами мафии. Они стали нашими деньгами. Моими, Лизы и детей.
Я думал, что найду в почтовом ящике инструкцию, куда доставить деньги и карту. Но вместо этого на кипе счетов и рекламных объявлений лежало в бумажной салфетке ухо с сережкой в форме звездочки.
Ухо Сары.
Пошатываясь, я вышел во двор, и меня стошнило.
Затем я вернулся в дом и сел возле телефона.
— Извини, что не перезвонил тебе сразу,
— Я хочу поговорить с женой.
— Не получится, пока Луис не кончит. А потом очередь Хосе.
— Я хочу поговорить с женой.
Я повесил трубку.
Кабальеро потеряли след своих денег, когда те исчезли в грузовом отсеке самолета Кокаинового кардинала. Вероятно, с тех пор они ищут деньги. Надежда найти их становилась все меньше, но жажда наказать того, кто их взял, не ослабевала: от этого зависела репутация семьи Кабальеро. Как они нашли нас? Никогда, ни одной живой душе я не рассказывал о деньгах. Только под конец Лизе. Постельные разговоры, Лиза? Милый пустячок, который ты рассказала горячо любимому Джорджу? История о муже- полицейском, о том, что вместо тебя он обнимается с финансовыми бумагами? Помоги нам, Боже.
На самом деле неважно, как они узнали о деньгах. Важно, знают ли они, что той ночью вор к тому же убил Педро Кабальеро. Если бы причиной были только деньги, они могли бы забрать их и освободить мою семью, а не объявлять войну. Любой полицейский во Флориде, любой федерал пошел бы войной на Кабальеро, если бы те хоть пальцем тронули семью старшего полицейского офицера Майами. Но если колумбийцы узнают, что это я пришил их родственничка, бах, бах, выстрелил в него четыре раза, бах, бах, туда тебе и дорога, тогда Лиза и дети уже мертвы, а скоро настанет и мой черед. Все пропало.
Через несколько минут позвонила Лиза.
— Пол! Пол, о Боже, Пол.
Ее голос звучал слишком высоко, на грани полной истерии.
— Вы в порядке?
— Они… да, о Боже.
— Девочки, Лиза. Девочки с тобой? Как они?
— Спят. Они сделали им укол. Потом они отрезали… О Боже, помоги нам, Пол. Мне так стыдно…
— Держитесь. Я заберу вас. Скоро.
Лжец.
— Пол, я люблю тебя. Я…
Она завизжала, и я прикрыл ухо, чтобы не слышать звука падающего телефона.
— Деньги. Всю сумму, — потребовал грубый голос. — Завтра.
— Послушай, ты же знаешь, что у меня больше нет всей суммы, и мне нужно время, чтобы собрать то, что осталось. Деньги в офшорах. Я смогу достать их только завтра утром. Может, возьмете чек?
— Не пудри мне мозги,
Стоило попытаться.
— Я не знаю, почему ты так зол на меня. В этом деле я обычный посредник, ты же знаешь. Не я вытащил чемодан из самолета кардинала.
Не вышло.
— Как же,
Безнадежно.
— Я никого не убивал, клянусь. Ты получишь свои деньги, нет проблем. Куда их привезти? Когда? Деньги будут утром.
— Утром и узнаешь. А сейчас моя очередь поразвлечься с Мамочкой, ей нравятся грубые манеры, не так ли? Потом, быть может, настанет черед девчонок.
Все кончено.
— В конце квартала поверни налево и езжай по улице мимо магазинов до знака «стоп».
Она очень старалась говорить спокойно и читала, словно отстающий ученик третьего класса.
— Хорошо.
Вглядываясь в темноту, я старался говорить что-нибудь ободряющее.
— Ты видишь девочек? Они с тобой?
— Да. У знака «стоп». — Пауза. — Двигайся прямо, пока не подъедешь к рельсам.
Похитители обожают мобильные телефоны. Около двух часов они заставляли меня ездить по местности на юге округа Дейд, где строят новые дома, а убогие, одноэтажные семейные фабрики и мастерские, где делают окна и реставрируют мебель, находятся в шаге от банкротства. Лиза диктовала мне направление, которое, вероятно, ей самой выдавали по частям.
— Посмотрим, так ли хорошо Мамочка диктует, как трахается, — с насмешкой произнес Резкий Голос, когда я вышел из квартиры с телефоном в одной руке и тяжелым черным кожаным портфелем-«дипломатом» в другой. — Будешь играть с нами честно, тогда с Мамочкой и детишками все будет хорошо. Только,
Как же, Хосе. Сейчас речь не о деньгах. А о смерти.
— Пол, когда переедешь рельсы, остановись у правой обочины.
То ли они дожидались утра, чтобы убедиться, что все чисто, то ли следили за мной. Скорей всего и то, и другое. Это была их игра, и, если потребуется, я буду ездить хоть до второго пришествия.
Прошлую ночь я не спал, я вырвался из квартиры, вызывавшей у меня клаустрофобию, и, не обращая внимания на разноцветные призывы вереницы баров по соседству, поехал на пляж. Я сбросил
