— Ваше святейшество, я приготовил вам кое-какие прощальные подарки.
Папа прошел вперед.
— Диего, как это мило, не нужно было… — Треди запнулся и замолчал: он прочитал ярлычок с адресом на полуоткрытой крышке ящика, стоявшего в центре. — Но ведь это адресовано моей семье.
Треди открыл крышку и резко обернулся.
— Что это, Диего? — строго спросил папа, и его лицо вспыхнуло от гнева.
ГЛАВА 27
Диего Альтамирано сделал многозначительную паузу, оставив вопрос без ответа. Папа повторил вопрос, и Диего заговорил сухо и монотонно.
— Это героин, Ваше святейшество; лучший, какой только можно достать за деньги или вымолить. Все готово к отправке. Ватиканская дипломатическая почта. Ночная доставка. Обычно мы посылали это вашему брату Бобби, но нынче он, кажется, серьезно приболел, не так ли?
Мне трудно описать, что я испытывал в тот момент. Но все обрывки мгновенно сложились воедино, как только я увидел героин. Я понял все.
Убийство, «Ключи», убийца с лесов и героин; куда круче, чем просто кокаин. Как только я осознал, что произошло, сначала мне стало стыдно, поскольку я понял, что снова опоздал.
— В свертке, что слева, который скоро станет собственностью вашей семьи, находится потир девятого века. Справа — украшенная драгоценными камнями певчая птичка, дар папе из Оттоманской империи семнадцатого века, — продолжал молодой священник, повышая голос. — Обе эти вещи были тайно «одолжены» от имени папы из хранилищ Ватиканского музея.
— Диего! — гневно крикнул папа. Он с изумлением, часто моргая, смотрел на него, пытаясь осознать происходившее. Настало время положить конец этому фарсу.
— Его зовут не Диего, — тихо сказал я. Папа резко повернулся и уставился на меня. — Это Луис Кабальеро.
Глаза Треди удивленно и широко раскрылись, когда он понял, что к чему.
— Так-так, брат Псих, молодец, — усмехнулся Кабальеро. — Вычислил, значит.
— До некоторой степени.
— Сомневаюсь.
Он медленно сделал два осторожных шага в сторону от меня.
— Знаю, что тебе это нелегко, Псих, но постарайся не делать глупостей. А вы, ваше ничтожество, стойте там, где стоите.
— Это ты убил кардинала Солиза, ведь так? — неожиданно спросил папа. — Убил в его храме.
— Да, имел честь сделать это. Я сломал кардиналу шею. Щелк! Бедный кардинал Солиз. С вашим любимым братом было даже проще: обычный телефонный звонок.
Это говорил отпрыск семьи наркоторговцев, который называл себя Диего и притворялся священником (божьим человеком). Он играл эту роль с маниакальной живостью, как студеная вода, проносившаяся через жуткую пещеру.
— Как просто, оказывается, обмануть церковь и всех ее болванов, — хвастался он. — Притворяться, подхалимничать, постепенно подбираться прямо к сердцу престола. Попасть в Рим уже было счастьем. Но — я не мог в это поверить! — меня пригласили охранять человека, которого я пришел убить. Вы не представляете, какие передо мной открылись перспективы. Какая чудная ирония!
Луис Кабальеро наслаждался, расписывая, какой он молодец. Со смесью холодного рационализма и высокомерия он похвалялся своим обманом и убийством, как вдруг свет начал постепенно гаснуть, а вода — медленно заливать мои ноги.
— Кардинал Солиз рассказывал мне о тебе, — прервал его папа так, словно это была обычная беседа. — Он приютил тебя, обращался с тобой как с сыном, послал в Рим. Но он никогда не говорил мне, что ты — Кабальеро.
— Он сам этого не знал и никогда не спрашивал. Но он довольно легко принял большое пожертвование, которое сделали его церкви друзья моей семьи, не так ли?
Только сейчас я увидел в его руках пистолет.
— Дражайший кардинал мечтал, что я стану таким же притворщиком в длинных одеждах, как и он. Как вы. Я прожил у него долгие и бесплодные годы, потому что мне нужно было где-то отсидеться, разработать план. Вы обесчестили мою семью, папа. А ты, Псих, уничтожил ее.
Хорошенького понемножку. К тому моменту я уже понял, какой тщательно разработанный замысел привел нас в эту подземную пещеру. Я сомневался, что мне удастся изменить намерения Кабальеро, но попытаться стоило.
— Уничтожил. Да, я убил их, убил их всех, — сказал я. — Тоже мне «большое дело». Твоя новость устарела, но я был один, это был я,
Я увидел, как в его глазах мелькнула неприкрытая ненависть, но Луис Кабальеро сдержался.
— О нет, Псих. Он мне нужен не меньше, чем ты, даже больше.
Какое-то мгновение он молчал, задумавшись.
— Ты действительно не знаешь, почему? Разве тебе твой драгоценный идол не рассказывал, как наши семьи вместе занимались наркотиками?
Я опешил, признаюсь. Я посмотрел на папу. Его глаза были пустыми и тусклыми.
— Эй, Псих, ты что, действительно последний, кто об этом узнал? Он никогда не упоминал, хотя бы в виде исповеди, сколько груза мы перевезли вместе, что это была целая эстафета: моя семья действовала в Южной Америке, а его — на Карибах? Это были тонны груза, пока не настал день, когда денег уже было недостаточно, и ненасытное честолюбие захлестнуло человека, отчаянно возжелавшего стать папой? Вот когда он предал нас! Кокаиновый кардинал! Во всех смыслах! Плевать я на тебя хотел! Вор! Поп!
— Ты не прав. Отпусти папу.
Не знаю, где в тот момент были мысли Треди, но я ждал удобной возможности. Один раз мне уже не удалось убить Луиса Кабальеро, и нынешнего шанса я не упущу.
— Однако не такой уж бессмысленной была вся эта игра в священника, все эти бессмысленные обеты, а? Нет. Я заставил это работать на себя, — похвалялся Кабальеро. — До чего же легко попались на удочку те идиоты из «Ключей», когда я прибрал к рукам их организацию! Мы заработали миллионы, перевозя героин в партиях книг и журналов «Ключей», мои друзья и я. Еще на несколько миллионов больше заработали, когда использовали счета «Ключей» для отмывания денег. Я богаче, чем был мой отец! Что ты думаешь об этом, папа? Мой отец гордился бы мной.
Я спокойно произнес:
— Последний раз, когда я видел твоего отца, его лицо было багровым, с набухшими венами. Он умер такой же свиньей, какой был.
В голове Луиса Кабальеро били свои «барабаны», но это он услышал, можете не сомневаться. Пуля с грохотом отскочила от камня в нескольких сантиметрах от моей головы и рикошетом пролетела по пещере.
— Я помню, Псих. Умирать буду, вспомню. Моего отца и брата, как они висели на том дереве; и как на их похоронах гробы внезапно исчезли во вспышке света, ярче которой я никогда в жизни не видел. Но я выжил. Я выжил, чтобы отомстить за него, моих братьев, всех Кабальеро, за каждого. Когда я сегодня уеду отсюда, под другим именем, с другим паспортом, начнется моя настоящая жизнь. Я отвез Его святейшество и его друга в знакомое им место, я вернулся и сел на дневной поезд, все знают, что так и должно быть. «Поезжай с Богом, отец Альтамирано». Пройдут дни, прежде чем вас найдут. Когда до них дойдет, что надо искать меня, отец Альтамирано исчезнет, испарится. Священник, которого никогда не было.
Мы были ему нужны, чтобы продемонстрировать, каким умным он был. И надо отдать ему должное: ловко придумано — выждать до последней минуты, прежде чем разыграть пьесу.
— Избавь нас от этой театральщины, Луисито, — прервал его я. — Подумай о бедном брате Психе. Я
