окажет сопротивление, так как сведениями противоположного рода не располагаю. 2. Мне не обозначили «цели» операции. Должен ли я обезопасить пролив для ВМС и нанести отвлекающий удар для успеха «Лавины»? Если нет, пожалуйста, определите мою задачу. 3. Недостаток выделенных мне десантных плавучих средств и личного состава ВМС делает вторжение в Европу с любой задачей при сопротивлении противника совершенно невозможным. 4. Имевшие место промедления делают невозможным начало «Бэйтауна» 30 августа. [204] 5. Я согласен, что «Лавина» должна иметь преимущество в обеспечении, но нам нельзя начинать боевые действия в Европе с поражения на «носке сапога». 6. Мне нужны четкие указания относительно сроков и цели любой операции на другой стороне Мессинского пролива, данная цель должна быть достижима при выделенных мне десантных плавучих средствах и личном составе ВМС, учитывая противодействие противника высадке. 7. Можете Вы предоставить мне сведения о предполагаемой силе сопротивления противника?»
Эта депеша принесла немедленные результаты. 20 августа я получил от Александера сообщение с указанием цели операции «Бэйтаун», написанное его почерком на половинке листа бумаги, которая хранится у меня до сих пор.
«Ваша задача — создать плацдарм на «носке», чтобы обеспечить возможность нашим ВМС действовать на всем протяжении Мессинского пролива. В случае отступления противника с «носка» Вы будете преследовать его всеми возможными силами, памятуя о том, что чем больше сил противника сковываете на южной оконечности Италии, тем большее содействие оказываете «Лавине».
Есть смысл подвергнуть данную «цель» рассмотрению. Не было сделано даже попытки скоординировать мои операции с операциями 5-й армии, которой предстояла высадка в Салерно в ночь с 9 на 10 сентября. Не было предусмотрено, что 8-я армия продвинется дальше косы Катандзаро, находящейся примерно в шестидесяти милях от Реджо. И наши ресурсы были соответствующим образом сокращены.
Что произошло в действительности, хорошо известно; высаживающиеся в Салерно войска очень скоро оказались в трудном положении; меня попросили продвигаться вперед на помощь 5-й армии, и у нас возникли проблемы со снабжением.
Эйзенхауэр назначил совещание своих главнокомандующих в Алжире 23 августа, и меня пригласили присутствовать. На совещании [205] меня попросили обрисовать в общих чертах мой план операции «Бэйтаун». Это я сделал. Сказал, что промедления, допущенные ВМС, лишили меня возможности начать операцию в ночь с 30 на 31 августа. Теперь я получил необходимые плавсредства и личный состав ВМС и мог бы начать ее в ночь со 2 на 3 сентября, однако флотское командование говорит, что самый ранний возможный срок — ночь с 4-го на 5-е.
Эйзенхауэр предложил Каннингему немедленно отправиться на Сицилию и все уладить, добавив, что мы должны поставить себе целью начать операцию в ночь со 2 на 3 сентября.
Каннингем тут же покинул совещание и вылетел на Сицилию. В результате его визита ВМС согласились начать операцию в ночь со 2-го на 3-е.
Покончив с этим, Эйзенхауэр сказал нам о ведущихся с итальянским правительством переговорах относительно перемирия. Итальянцы говорят, что по горло сыты войной. Создалось впечатление, что они готовы в определенный момент, если мы высадимся в материковой Италии, объединиться с нами и сражаться против немцев. Я заметил, что это похоже на самую большую хитрость в истории. Сказал, что итальянцы ни в коем случае не станут воевать должным образом против немцев; если попытаются, их разобьют наголову; самое большее, чего можно ожидать от итальянской армии, — это помощь в наших тыловых районах и отказ от оказания поддержки немцам в районах, которые заняты ими.
Однако, если положение вещей действительно было таким, казалось, я мог ожидать, что сопротивление, которое встретит операция «Бэйтаун», будет не очень сильным.
Генерал Марк Кларк (5-я армия США) объяснил свой план высадки в Салерно в ночь с 9 на 10 сентября. У немцев в Италии было около двадцати дивизий, и по меньшей мере четыре могли быстро сконцентрироваться для противостояния 5-й армии; я упомянул об этом, но все, будучи очень довольными тем, что итальянцы готовы выступить с нами против немцев, считали, что обстановка будет благоприятной. Согласиться с этим я не мог. [206]
8-я армия высаживается в Европе
Я издал следующее личное обращение к армии, его зачитали солдатам и офицерам 2 сентября:
«1. Первой занятой нами частью итальянской территории стала Сицилия, теперь настало время перенести боевые действия в материковую Италию. 2. 8-й армии выпала огромная честь первой из союзных армий высадиться на европейском континенте. Мы покажем, что достойны этой чести. 3. Хочу сказать всем вам, солдатам 8-й армии, что я полностью уверен в успешном исходе предстоящих нам операций. У нас есть хороший план, и нам обеспечена гораздо более мощная поддержка с воздуха, чем когда бы то ни было раньше. У предстоящего сражения может быть лишь один исход: очередной успех. 4. Вперед к победе! Выведем Италию из войны! 5. Желаю удачи. И благослови Бог вас всех».
Я с нетерпением ожидал высадки на европейский материк 3 сентября, в четвертую годовщину начала этой войны. Мы вступали в пятый год военных действий, и поквитаться предстояло еще за многое. В мае 1940 года меня вместе со многими другими немцы столкнули в море у Дюнкерка. В мае 1943 года я имел огромное удовольствие участвовать в сталкивании немцев в море в Тунисе. В августе я вновь имел удовольствие участвовать в сталкивании их в море на Сицилии.
В общем, за Дюнкерк мы с немцами уже поквитались.
Я задавался вопросом: каково будет отношение итальянцев? На Сицилии странно было видеть итальянских солдат в форме и с оружием, несших полицейскую службу в местах посадки наших войск на суда, отправлявшиеся вторгаться в материковую часть их страны. И во время наступления на Сицилии штатские итальянцы сопровождали наши головные взводы, указывали места минных полей и таким образом спасли жизнь многим англичанам. [207]
О боевых действиях в Италии писали уже многие авторы, и со временем, несомненно, появится их официальная история. Но я понял, что официальные истории и сообщения почти неизбежно упускают взгляд на события «изнутри». Поэтому давайте рассмотрим итальянскую кампанию с точки зрения участника событий.
Высадка прошла успешно; сопротивление было слабым, и мы быстро оказались на берегу. Однако едва продвинулись немного к северу, начались осложнения; местность для ведения сдерживающих действий небольшими подразделениями в сочетании с расчетливым размещением минных полей была идеальной, и немцы пользовались этим в полной мере.
5 сентября Александер прилетел в Реджо, я встретил его на аэродроме. Он сказал, что итальянцы 3 сентября подписали наши условия перемирия, но объявлено об этом пока не будет. Дальнейшие планы были следующими:
(а) 8 сентября в 18 часов Бадольо в Риме и Эйзенхауэр в Алжире объявят по радио, что Италия безоговорочно капитулировала.
(б) 8 сентября в 21 час американские воздушно-десантные войска высадятся возле Рима. В это время город займут находящиеся поблизости итальянские дивизии.
(в) Итальянские войска займут Таранто, Бриндизи, Бари и Неаполь.
(г) В 4.30 9 сентября союзные войска высадятся в следующем порядке:
5-я армия США — в Салерно для продвижения на Неаполь; 5-й британский корпус — в Таранто.
Александер был настроен весьма оптимистично и определенно собирался строить планы исходя из того, что итальянцы выполнят все вышесказанное. Я попросил его удалить находившихся с нами офицеров и затем высказал ему свои взгляды. Вот выдержка из записи, которую я сделал в ту ночь в своем дневнике:
«Я сказал ему, что, по-моему, немцы, узнав о происходящем, припугнут итальянцев. Боевой дух итальянской армии теперь [208] очень низок; она не решится противостоять немцам. Сказал, что ему следует внушить всем старшим командирам — наши планы нужно строить так, чтобы не имело значения, если итальянцы нас подведут, как наверняка и получится. Возможно, они будут вести против немцев партизанские действия, устраивать акты саботажа и обеспечат полный отказ местного населения от сотрудничества с немцами. Но сражаться против немцев они не будут. Силы немцев в Италии очень велики, наши очень малы. Нам необходимо действовать осторожно, не допускать никаких глупостей. Я упрашивал его быть осторожным; не открывать слишком много фронтов и не расточать наших ресурсов; принимать
