том, что могло бы быть.
— Все равно, не надо. Это пустая трата времени. Ничего уже нельзя сделать, — сказала Энн. Затем она неожиданно прибавила:
— Ох, Гилберт. Я всем желаю быть такими же счастливыми, как мы с тобой.
Глава 28
Разные мелочи
— Я только что читала некрологи, — сказала мисс Корнелия, откладывая газету и беря в руки свое вязание.
Темное ноябрьское небо почти не пропускало света в гавань, которая покоилась в полумраке. Мокрые листья, падающие с деревьев, прижимались ветром к окнам дома. Но внутри было тепло и уютно. Весело потрескивал камин, а на подоконнике цвела герань.
— У вас здесь всегда лето, Энн, — сказала как-то раз по этому поводу Лесли. И все, кто приходил в маленький «дом мечты», чувствовали то же самое.
— «Дэйли Энтерпрайз» в последние дни печатает столько некрологов, сказала мисс Корнелия. — Каждый день не меньше двух. Я всегда читаю их до последней строчки. Это одно из любимых моих развлечений, особенно если некролог в стихотворной форме. Послушай-ка, например, вот этот:
И кто сказал, что у нас на острове нет поэтических талантов! Ты заметила, дорогая Энн, сколько людей умирает? Это просто какой-то ужас. Вот взять хотя бы эти десять некрологов. Каждый из умерших был просто святым, даже мужчины. Вот старый Питер Стимсон, который «оставил после себя большое количество оплакивающих его друзей». Особенно эти друзья переживают о его последнем крупном проигрыше. Ты только подумай, Энн, за последние тридцать лет у Питера не было ни одного знакомого, который не желал бы ему смерти. Читай некрологи, Энн, если тебе плохо, особенно о тех людях, которых ты знала. И если у тебя есть чувство юмора, то это сильно взбодрит тебя. Нет, все-таки до чего же противное это слово — некролог. Этот самый Питер, о котором я тебе рассказываю, как нельзя лучше подходит к слову «некролог». Когда видишь его лицо, то сразу вспоминаешь об этом слове. Я знаю только еще одно, пожалуй, более противное слово — вдова. Да, Энн, я могу быть старой девой, это даже очень удобно, но я, к счастью, никогда не стану чьей-нибудь вдовой.
— Да, это действительно очень уродливое слово, — сказала Энн, захлебываясь от смеха. — На кладбище в Эвонли полно надгробий с надписью «такая-то такая-то, вдова такого-то такого-то». Это сразу напоминает мне о чем-то забытом и устаревшем. Почему так много слов, связанных со смертью? Больше всего мне хотелось бы, чтобы традиция называть тело мертвого «останками» была отменена. Мне всегда становится не по себе, когда на похоронах я слышу: «Все, кто хочет последний раз посмотреть на останки, подойдите сюда». Это всегда ассоциируется у меня с чем-то людоедским. Мне кажется, что я присутствую на обеде каннибалов.
— Ну, а все, чего я желаю, так это чтобы меня, когда я умру, не называли «наша умершая сестра», — спокойно добавила мисс Корнелия. — Я начала испытывать отвращение ко всему этому «сестробратьинскому» бизнесу после того, как у нас на острове побывал один евангелист. Он устроил себе выступление в Долине. Он мне с самого начала не понравился.
Я сразу почувствовала, что в нем что-то не так. И я оказалась права. Он назвался пресвитерианином, а сам был методистом. Он каждого называл братом или сестрой. Как-то вечером он остановил меня и с жаром пожал мне руку. «Дорогая сестра Брайэнд, — сказал он, — вы христианка?» Я посмотрела на него пристально и ответила: «Единственный брат, который у меня был, мистер Фиск, умер пятнадцать лет назад, а других у меня с тех пор не было. Что же касается того, христианка ли я, то когда на митинге я смотрела, как вы ползаете по сцене в нижней юбке, то поняла, что я действительно настоящая христианка». Это заставило его замолчать, можете мне поверить. Не подумай, что я плохо настроена против всех проповедников. У нас как-то был один. Он приехал откуда-то с Востока и сделал много хороших дел. Но мистер Фиск был не такой. Как-то вечером на своем выступлении он попросил встать всех христиан. Я не сделала этого, можешь мне поверить. Я никогда не считала все эти шоу чем-то полезным. Потом этот фиск попросил встать тех, кто хотел бы стать христианином. Так как почти все уже стояли и больше некому было подниматься, он высоким голосом запел гимн. Ох и хохотала же я тогда! Только один человек продолжал сидеть. Это был десятилетний Айки Бэйкер. Он очень много работал на своего хозяина и от усталости заснул. Он проспал все выступление, и я была рада видеть, что маленькое создание наконец-то нашло, где отдохнуть, можешь мне поверить.
И вот, когда мистер Фиск кончил, бедный мальчик вдруг очнулся и вскочил на ноги. Он забыл, где находится, и боялся, что ему влетит от жены хозяина, Марии Миллисое, за то, что он спит на работе. Фиск увидел его и закричал: «Смотрите, еще одна спасенная душа! Аллилуйя!» А это был просто бедный, еще как следует не проснувшийся Айки, который не имел ни минуты времени, чтобы подумать о своей душе.
Как-то раз на проповедь этого нахала пришла Лесли. И он решил взять над ней шефство, Мистер Фиск особенно заботился о душах хорошеньких девушек, можешь мне поверить. Он так оскорбил ее своим вниманием, что она больше никогда не приходила к нему. А Фиск после этого случая каждую ночь публично молился, чтобы Господь смягчил сердце Лесли. В конце концов я не выдержала и пошла к мистеру Ливиту, нашему министру, и сказала, что, если он не заставит мистера Фиска убраться отсюда, то на следующем собрании я встану и запущу в него сборником гимнов, когда он начнет говорить о «красивых, но нераскаявшихся молодых женщинах». Я сделала бы это, можешь мне поверить. Но мистер Ливит прекратил его митинги. Мистер Фиск продолжал какое-то время проводить свои собрания в другом помещении, пока миссис Дуглас не положила конец его карьере в Долине. Миссис Чарли Дуглас не было всю зиму. Она гостила в Калифорнии. Она очень меланхолична. Религиозна и меланхолична. Ее отец так заботился о вере, что допустил непростительный грех. Он умер в психиатрической больнице. А когда Роза Дуглас пошла по тому же пути, Чарли выпроводила ее к сестре в Лос-Анджелес. Она отлично провела время в гостях и вернулась как раз в то время, когда шоу мистера Фиска было в самом разгаре. Роза вышла из поезда, радостная и улыбающаяся. Но не успела она сделать и несколько шагов, как увидела перед глазами огромный щит с надписью: «Куда ты идешь? На небеса или в ад?» Текст придумал мистер Фикс, а написал его художник — Хенри Хаммонд. Роза ахнула и потеряла сознание. Когда ее притащили домой, состояние ее было тяжелым, как никогда прежде. Чарли Дуглас пошла к мистеру Ливиту и сказала, что все Дугласы выйдут из церкви, если мистер Фиск останется здесь еще хоть на какое-то время. Мистер Ливит сдался, ведь от Дугласов он получал половину своего дохода. После того, как мистер Фиск уехал, мистер Ливит неожиданно для всех обнаружил, что наш проповедник был замаскировавшимся методистом. Мистер Ливит чувствовал себя очень плохо, можете мне поверить, ведь он пресвитерианин.
— Кстати, вчера я получила письмо от мистера Форда, — сказала Энн. — Он передает вам привет.
— Мне не нужны его приветы, — отрезала мисс Корнелия.
— Почему? — удивленно спросила Энн. — Я думала, он вам нравится.
— Да, я неплохо к нему относилась. Но я никогда не прощу его за то, как он обошелся с Лесли. У бедной девочки сердце из-за него на части разрывается. Как будто у нее без того было мало проблем. Он уехал, как всегда наслаждаясь жизнью и довольный собой. Как это похоже на мужчин!
— О, мисс Корнелия, как вы обо всем догадались?
