— Мисс Корнелия Брайэнд. Она хочет познакомиться с вами, поскольку вы пресвитериане. Если бы вы были методистами, она вообще здесь не появлялась бы. Корнелия с ужасом относится к методистам.
— У нее есть характер, — захихикал доктор. — Она закоренелая мужененавистница.
— Зелен виноград, — сострил Гилберт.
— Нет, не зелен виноград, — серьезно ответил капитан Джим. — Корнелия могла сделать свой выбор, когда была молода. И даже сейчас ей стоит только слово сказать, как вокруг нее завертятся старые холостяки. Но, кажется, она родилась с хронической ненавистью к мужчинам и методистам. Во всей округе нет человека с более злым языком и более добрым сердцем. Если что-нибудь случается, она первая приходит на помощь. За всю свою жизнь она не сказала ни одного грубого слова в адрес другой женщины. И если она не любит нас, бедных мужчин, то наши грубые старые шкуры этого заслуживают.
— О тебе она всегда хорошо отзывается, капитан Джим, — сказала миссис Дэйв.
— Да, боюсь, это так. Мне это совсем не нравится. Из-за этого мне начинает казаться, что во мне есть что-то сверхъестественное.
Глава 7
Невеста директора школы
— Кто был первой невестой в этом доме? — спросила Энн, пока гости рассаживались вокруг камина после ужина.
— Я слышал, что о ней есть история, связанная с этим домом, — вспомнил Гилберт. — Кто-то говорил мне, что вы знаете эту историю, капитан Джим.
— Ты прав. Я могу рассказать вам эту историю. Думаю, я единственный человек с Четырех Ветров, кто помнит невесту директора школы, когда она только приехала к нам. Она уже умерла, но такую женщину нельзя забыть.
— Расскажите нам о ней, — стала просить Энн. — Я хочу выяснить все о женщине, которая жила здесь до меня.
— Ну хорошо. Их было трое: Элизабет Рассел, миссис Нед Рассел и невеста школьного директора. Элизабет была очень милой женщиной, миссис Нед тоже была очень приятной. Но им обеим было далеко до невесты директора Джона Сельвина. Он приехал в Долину, чтобы работать в школе, мне тогда было шестнадцать лет. Он не был похож на обычного директора. Другие учителя были пьяницами. Они давали уроки, если находились в трезвом состоянии, и отпускали домой, если напивались. Джон Сельвин был праведником и, кроме того, красивым молодым человеком. Он часто обедал у моего отца. Мы с ним были закадычными друзьями, хотя он был на десять лет меня старше. Мы все делали вместе: гуляли, читали, разговаривали. Он знал всех поэтов, которые когда-либо жили. Помню, он часто декламировал, когда вечерами мы гуляли вдоль берега. Мой отец считал, что образование — это только ненужная трата времени, но все-таки одобрял мою тягу к знаниям, так как надеялся, что я переменю свое решение уйти в море. Но ничто не могло разубедить меня. Предки моей матери были мореплавателями, и я унаследовал любовь к морю с рождения. Но я очень любил слушать Джона. С тех пор прошло почти шестьдесят лет, а я до сих пор помню поэмы, которые мы с ним разучивали. Как давно все это было!
Капитан Джим задумался, глядя на огонь в камине. Затем, вздохнув, он продолжил рассказ:
— Помню, как-то весенним вечером я встретил его на холме. Он был в приподнятом настроении, так же как и вы, доктор, когда приехали домой с миссис Блайз. Я сразу вспомнил о нем, когда увидел вас тогда. Я не был рад тому, что у Джона появилась невеста. Во мне проснулось эгоистичное чувство ревности. Я думал, что после появления невесты наша дружба прекратится. Правда, я старался не показывать виду. Он рассказывал мне много о ней. Ее звали Персис Лэй. Она проводила бы больше времени с Джоном, если бы не ее больной дядя. Она не могла оставить его одного, у нее больше никого не было, так как родители ее умерли. Но вскоре дядя умер, и Персис с Джоном решили пожениться. В те дни путешествие для женщин было очень сложным делом. Вы должны знать:, в то время еще не было пароходов.
«Когда вы ее ждете?» — спрашивал я. Она была уже в пути. Двадцатого июня Персис отплыла на корабле «Ройял Вильям». Где-то в середине июля она должна была приехать.
«К тому времени я должен подыскать для нас дом, — говорил мне учитель. Сегодня я получил от нее письмо. Я знал, что меня ждут хорошие новости. Несколько дней назад она мне снилась».
Я тогда не понял его, хотя позже он объяснил мне; но я все равно не понял. Он сказал, что у него есть дар или проклятие. Оно заключается в словах, правда, он не знал, в каких. Но его прапрабабушку сожгли на костре как ведьму. Может ли такое быть, доктор?
— Есть люди, у которых развита способность предвидеть будущее, — ответил Гилберт. — Исследование таких явлений дело скорее физиков, чем медиков. На что были похожи заклинания Джона Сельвина?
— На сон, — скептически заметил старый доктор.
— Он сказал, что ему что-то чудится, — продолжал капитан Джим медленно. Заметьте, что я говорю его словами. Он сказал, что иногда видения бывали приятными, иногда ужасными. Четырьмя днями раньше он как раз впадал в транс, когда сидел у камина, пристально глядя на огонь. Он видел хорошо знакомую ему английскую комнату, в ней сидела Персис Лэй, протягивая к нему руки. Она выглядела радостной и счастливой. Так что он знал, что от нее придут хорошие новости.
— Сказки все это, сказки, — насмешливо сказал старый доктор.
— Может быть, может быть, — согласился капитан. — Я так и сказал ему тогда. Считать так было гораздо удобнее, мне не нравилась его предрасположенность ко всяким сверхъестественным вещам.
«Нет, — ответил он мне тогда, — я ничего не выдумал». Больше мы к этому не возвращались. Я не сказал ему ничего такого, от чего мы могли бы перестать быть друзьями, но он покачал головой и прибавил: «Я знаю, Джим. Я и раньше терял из-за этого друзей, Я не обвиняю их. Иногда я сам себе не друг. В моем даре есть нечто сверхъестественное. А плохо это или хорошо, кто может знать? Но мы, простые смертные, одинаково избегаем как Бога, так и дьявола».
Так он и сказал. Я помню все, как будто это было вчера. Как вы думаете, что это, доктор?
— Я сомневаюсь, знал ли Джон сам, что с ним происходит, — ответил доктор Дэйв.
— Думаю, что я понимаю его, — прошептала Энн. Она внимательно слушала весь разговор. Капитан Джим задумчиво улыбнулся и продолжал:
— Скоро вся Долина и Четыре Ветра знали, что приезжает невеста директора школы. Все были очень рады, так как уважали Джона и вообще были о нем высокого мнения. Всем было очень интересно посмотреть на новый дом, то есть на этот дом. Джон выбрал это место, потому что отсюда отличный вид и слышно дыхание моря. По просьбе невесты он посадил сад, а цветы рассаживала миссис Нед Рассел, не считая двух рядов роз, что сажали для невесты маленькие девочки из школы. Их подарок был символичен: розовые розы — чтобы щеки невесты были румяными, а красные — чтобы губы были алыми. Почти каждый житель принял участие в подготовке к свадьбе и планировке дома. Так что, когда приехали Расселы, в доме все уже было готово. Жилище получилось красивым, как вы, наверное, уже успели заметить. Правда, в самом начале мебель была очень простой и дешевой. Но зато этот дом был богат любовью. Женщины привезли с собой одеяла, скатерти и полотенца; один мужчина смастерил для невесты комод, другой — стол и так далее. Даже старая слепая тетя Маргарет Бойд сплела маленькую корзинку из полевых трав. Жена директора многие годы использовала эту корзину для хранения носовых платков.
Наконец все было готово, даже камин для растопки. Камин тогда был немного другим, хотя и находился на том же месте. Его украсила по своему вкусу мисс Элизабет Рассел пятнадцать лет назад, когда дом еще только обживался. Тогда это был большой камин в старом стиле, на котором можно было зажарить целого быка. Я часто сидел около этого камина и рассказывал истории, как сейчас.
Снова воцарилось молчание, пока капитан Джим был погружен в свои воспоминания, чего, впрочем, ни Энн, ни Гилберт не заметили. Капитану вдруг стало грустно при мысли о том, что многие из его бывших слушателей уже лежат в могилах в церковном саду. Когда-то на этом месте раздавался веселый детский смех, около этого камина в зимние вечера собирались друзья, звучала музыка и мелькали танцующие пары. Чистота и молодость нашли здесь свою пристань. Для капитана этот дом был прежде всего вместилищем
