– Но я хочу знать. – Она подалась к старухе, заинтригованная ее скрытностью, и раздельно произнесла: – Для чего это?
– C'est pour le Voudou, mam' selle,[14] – отвечала та, все еще посмеиваясь.
– Что она хочет сказать, Адриен? – Кэтрин ощутила неожиданную дрожь.
– Это все их карибские штучки! – раздраженно отвечал тот. – Эти сосуды предназначены для душ, проданных в обрядах, посвященных Вуду.
– Вуду? Что еще за Вуду?
Старая карга все еще кудахтала и раскачивалась из стороны в сторону, когда они повернули прочь.
– Это не может иметь к вам никакого отношения, – отвечал Адриен, удивив Кэтрин тем, что упорно избегал встречаться с нею глазами. – Одни негритянские суеверия, оставшиеся еще со времен рабства.
– Очень хорошо. – Она остановилась, развернулась и заглянула ему в лицо. – Если вам не угодно дать мне объяснения, я обращусь за ними к Селесте.
– Вот так и поступите!
Он торопливо повлек ее прочь и, поскольку она выразила желание навестить гавань и взглянуть на корабли в смутной надежде увидать «Эйлин О'Рурк», согласился показать ей судно, если оно окажется там. Выйдя из-под сводов рынка, Кэтрин подумала, что очутилась в духовке. Уже через несколько секунд платье на ней прилипло к коже, а лицо Адриена покрылось испариной. Филлис протянула Кэтрин зонтик, но это мало помогло.
– Нам не стоит оставаться здесь долго, – заметил Адриен. – Кстати, поблизости есть ресторан с отличным мороженым. Мы заглянем туда, прежде чем я отвезу вас домой.
На пристани царило такое же оживление, как и в день ее прибытия, – и оно так же разжигало любопытство в Кэтрин. Тем более что теперь ее интерес был оправдан: она и сама являлась судовладелицей. И все, что творилось здесь, могло отразиться на ее прибылях. Негры и ирландские грузчики заносили по сходням бочонки и тюки на корабли, телеги с грохотом везли грузы по мостовой, толпа пассажиров стояла в очереди за билетами – все это должно было приносить доходы в казну Керригана.
– Где же «Эйлин О'Рурк»? – спросила она, силясь что-то разглядеть поверх толпы и пирамид из грузов. – Вы понимаете, она принадлежит мне. Я никогда в жизни не представляла, что буду владеть кораблем.
– Я знаю, что она ваша. – Адриен, прищурившись, рассматривал череду пришвартованных судов у причала. – Вон она где!
Подобрав юбки одной рукой, другой она взялась за перила и стала пробираться поближе, чтобы взглянуть на свой двухколесник. Вот он перед нею, гордость Керригана, названный в честь его матери. Корабль был самым большим и внушительным среди остальных судов, его дымовые трубы были опоясаны металлическими обручами, сиявшими так же ярко, как и медные части такелажа на всех трех палубах. Бронзовые колокола и поручни были отполированы, а сам корабль напоминал горделивый замок, окруженный речной водою, и его выписанное крупными буквами название было увито гирляндами цветов.
– Я хочу подойти еще ближе. Я хочу подняться на него! – воскликнула Кэтрин и, не думая, успевают ли за нею Адриен с Филлис, стала протискиваться сквозь толпу.
Ее тут же весьма бесцеремонно стиснули со всех сторон, но она упорно продвигалась к намеченной цели. Толпа слегка расступилась, люди давали ей путь, – так требовательно вела себя эта дама с английским произношением. Вскоре она оказалась на самом краю причала, возле высокого борта парохода. К услугам пассажиров с него на берег были переброшены сходни. Она уже собралась обратиться к одному из многих суетившихся тут мужчин – он был в мундире, стало быть, являлся членом экипажа, – но вдруг ее внимание привлек шум на носовой части палубы.
Ссорились двое, и все вокруг тревожно умолкли. Она подняла глаза и увидала спорщиков прямо над собой. Один, широкий и плотный, ухватил другого за воротник и волок вниз по сходням, пока они не оказались на причале, всего в нескольких футах от нее.
– Ты же мухлевал, черт тебя побери! – рычал коренастый мужчина, чья речь выдавала в нем потомка Эрин.[15] – Проклятый выродок! Я сделаю большое одолжение этому свету, если утоплю тебя, поганца, в реке!
– Я не мухлевал, урод! Это тебе пришла дурная карта! А я виноват только в том, что уселся играть с тупоголовым Пэдди! – визжал толстяк, что был постарше своего соперника. Он безуспешно старался высвободиться из мертвой хватки ирландца, а их приятели врезались в толпу и расчистили место.
Тут же образовался круг. Ирландец скинул свой бушлат и протянул его приятелю. Он поиграл мускулами и принял борцовскую стойку. Толстяк потирал ладони и ругался. И вдруг, словно по невидимому сигналу, они бросились друг на друга и под рев окружавших зевак принялись молотить друг друга кулаками.
Кэтрин была в ярости. Да как они посмели?! Они что, не понимают, что могут повредить репутации «Эйлин О'Рурк»? Она видела, как на причале собралась целая толпа: мужчины, женщины, дети – все не могли попасть на корабль, в тревоге наблюдая за дракой. Да она же понесет убытки!
И она, решительно орудуя зонтиком, двинулась вперед, еще больше разъярившись при виде недвусмысленной радости на лицах многих зрителей, подзуживавших драчунов. Да это же настоящее хулиганство, она не может этого спустить!
– Прочь с дороги! – взвизгнула она.
Зеваки, ухмыляясь, теснились перед этой расфуфыренной дамочкой, проявлявшей столь неожиданную настойчивость.
– Ей, вы бы поостыли малость, мисс, – посоветовал один, с улыбкой приложив руку к козырьку. – Стоит ли вам встревать промеж двух парней, когда они повздорили из-за карт?
– Именно это я и собираюсь сделать! – Кэтрин наградила его взглядом, который должен был бы убить беднягу на месте. Наконец она протолкнулась в середину круга. До ее ушей донесся неприятный хруст кулаков, молотивших по человеческому телу. Мощный удар под ложечку вышиб дух из толстяка. Он рухнул на мостовую так, что казалось, переломал себе все кости. Из разбитого носа сочилась кровь.
