церкви в Риллингтоне, такой далекой от этого сумасшедшего Нового Орлеана.
– И совершенно пустой. – Взгляд Элизы опустился на красно-бурую жидкость в бокале. – Мужчины! Все эти мышцы, вся мощь… обожаю их! – произнесла она в нос. – Нет ничего лучше, чем внушить кому-то обожание, неважно, мужчина это или нет. Ты понимаешь, о чем я толкую?
Кэтрин лишь покачала головой, надеясь, что Элиза кончит эту болтовню, и в то же время сильно желая, чтобы она договаривала все до конца. Она еще ни разу не говорила так откровенно, но по обрывкам предыдущих бесед могла прийти к выводу, что Элиза всякий раз ужасно возбуждается в присутствии противоположного пола. Даже ее брат, кажется, действует на нее точно так же, и она флиртует с ним, как и с остальными мужчинами.
Элиза неловко выбралась из шезлонга, подошла к Кэтрин и прижала к ее губам мягкий пальчик.
– Не волнуйся об этом, моя прелесть, не волнуйся ни о чем. Адриен – тот, кто может многое показать тебе. Только позволь ему. А если увидишь снова того чарующего незнакомца, покажи его мне. Я сгораю от любопытства. Доброй ночи. Приятных снов.
Но сны Кэтрин оказались далеки от покоя. Она металась в полусне, зарывшись в горячие подушки, то и дело пытаясь поправить кровать так, чтобы было удобнее. Но ничего не помогало: из памяти не шли слова Элизы о мужчинах и о любви. Она вскочила с пересохшим горлом, напилась воды, но едва вернулась в постель, ее снова окатила волна будоражащих воспоминаний.
Под покровом тьмы она попробовала ласкать свои груди, и от острого наслаждения, охватившего все ее тело и спустившегося в низ живота, у нее перехватило дыхание. Она представила себя в объятиях Адриена и его руки, прикасающиеся к самым интимным местам. Ее желание возросло, словно выпустили на свободу те ощущения, что смутно беспокоили ее последние часы. Она ворочалась в душной постели, стараясь добиться облегчения, пока не нашла способ заставить свое тело вздрогнуть от разрядки, поразившей ее новизной и силой ощущений. Бешено стучавшее сердце постепенно успокоилось, и она впала в тревожное забытье, в котором перед нею маячили два лица, то сливаясь в одно, то снова разъединяясь: Адриен Ладур и Деклан Уокер.
Проснулась она от голода и жажды. Горло пересохло и, казалось, горело огнем. Она не могла думать ни о чем, кроме Адриена, и была уже готова послать ему домой записку.
– Я надеюсь, что вы никуда нынче не пойдете, мисс, – обеспокоенно глядя на нее, заметила Филлис. – Ни на этот званый прием, ни еще куда. Вы выглядите совсем больной.
– Просто вчера я выпила немного больше, чем нужно. А в остальном я совершенно здорова. Есть что- нибудь от мистера Ладура?
– Нет, мисс.
Боль разочарования была непереносимой. «Возьми себя в руки! – одернула себя Кэтрин. – Ты ведешь себя как влюбленная дурочка».
Банк Луизианы помещался в красивом старинном особняке, построенном в 1824 году. Здесь Кэтрин, Седрик и Элиза повстречались с приветствовавшим их Деламаром, и Элиза предпочла подождать остальных в просторном гулком вестибюле, собираясь после встречи с мистером Пейром отправиться с Кэтрин по магазинам.
Кэтрин уже познакомилась с мистером Пейром в Бовуар-Хаусе, но впервые оказалась в его собственных апартаментах. Здесь было на что посмотреть! Выстроенный в европейском стиле, с высокими сводчатыми потолками, широкими лестницами, украшенными лепниной, с розовыми колоннами каррарского мрамора,[16] мозаичными полами с изысканным узором, с конторками из украшенного медью кедра, за которыми в окошечках виднелись лица клерков, – этот зал поражал воображение.
– Как здесь тихо, – шепнула Кэтрин Седрику.
– Действительно, – с улыбкой оглянулся он. – Тишина прямо-таки благоговейная. Вам это не напоминает большой кафедральный собор? Кстати, банк некоторым образом ему сродни – только здесь поклоняются деньгам.
К ним подошел клерк, чьи тощие голенастые ноги в панталонах в обтяжку и худое лицо напоминали аиста малибу, и прошептал:
– Мистер Пейр ожидает вас.
Кабинет управляющего находился на третьем этаже, куда вела широкая застланная роскошным ковром лестница. Здесь было намного прохладнее благодаря гигантским опахалам из страусиных перьев, укрепленных под потолком и приводимых в движение мальчиком-слугой. Мистер Пейр учтиво приветствовал клиентов, и его тут же посвятили в подробности требований Деклана Уокера.
– Безусловно, это вздор, – заверил управляющий, мужчина преклонных лет и с редеющей седой шевелюрой, зачесанной на лоб. – Вам не о чем беспокоиться, мисс Энсон. Позвольте я покажу вам карту «Края Света» и его окрестностей.
Они почти час корпели на этой картой, особенно над «ничьим» участком болот между двумя плантациями, но так и не нашли доказательств, кому этот участок может принадлежать.
– Нам надо взглянуть па бумаги, относящиеся к «Ручью Делано», – наконец заявил мистер Пейр, – и я не могу ничего предпринять до того момента, пока адвокаты мистера Уокера не свяжутся с вашими, мисс Энсон. А вам я бы рекомендовал не входить более самой в контакт с этим господином. Оставьте это мне и другим вашим консультантам.
«Неудовлетворительно, – подумала Кэтрин, выходя из-под прохладных сводов банка на залитую солнцем Рю Рояль. – И голова моя совсем не работает. Я должна помнить, что мне нельзя так много пить. Мне это не на пользу». Уже через несколько секунд она вся покрылась потом. Приближалась полуденная сиеста, и все звуки замирали. Раскаленный воздух казался неподвижным, лишь иногда раздавалось поскрипывание кресел, когда дамы меняли позу, чтобы дотянуться до графина с освежительным питьем, да шуршали влажные веники, которыми слуги подметали пол.
– Похоже, сейчас чересчур душно, чтобы отправляться к мадам Дюлак, – вздохнула Элиза, удрученная необходимостью отложить визит.
– Дорогая миссис Джордан, тысяча извинений, – вмешался Седрик, подавая ей руку. – Позвольте предложить вам сперва выпить прохладительного?
Она слегка утешилась, игриво взглянув на него снизу вверх из-под необъятных полей шляпы,
