– Провалитесь вы все к черту! – Уоррен почти бегом спустился на берег.
Элиза сумела прийти в себя еще до того, как они с Кэтрин поднялись на верхнюю палубу полюбоваться стремительно исчезающими вдали набережной, рынком, жилыми кварталами Нового Орлеана. Из труб вовсю валил дым, мощные колеса с шумом загребали воду, и «Эйлин О'Рурк» осторожно достигала фарватера, чтобы влиться в оживленное племя сновавших по реке пароходов, катеров, лодок и небольших яхт.
Кэтрин не в силах была оторваться от красоты прихотливо изгибавшегося речного русла и окрестностей. Кофе ей подали сюда же, на палубу, и она почти не почувствовала его вкуса – так заворожили ее красота речных берегов, свежесть напоенного цветочными ароматами воздуха и крики чаек, паривших на крыльях ветра. Она заметила полосу блестящей стали, тянувшуюся вдоль берега.
– Речная дорога, – пояснила Элиза, сидевшая здесь же под навесом и занимавшаяся вышивкой. – Наши гости приедут именно по ней. Держись подальше от солнца, дорогая. Тебе совсем ни к чему обзаводиться веснушками.
– Наплевать. – Кэтрин скинула шляпу, подставила ветерку распущенные волосы.
– Ах, Кэтрин! Ты все еще не насмотрелась? Я хочу спуститься в кают-компанию, – заныла через некоторое время Элиза. Она собрала шитье, спрятала его в ридикюль и пихнула в руки своей служанке Иветте. – С нами плывет так много интересных людей. Ты обратила внимание на ту развеселую компанию, что собралась в курительном салоне? Наверняка кое-кто из них – профессиональные шулера. Я просто с ума схожу от всяких разбойников и негодяев! А кроме того, сегодня обещали шоу. Ты заглянула в программу? Там написано, что гвоздем программы будет Нэнси Браун. Она профессиональная певица и танцорка из Нью-Йорка. Я обязательно попрошу у нее автограф.
Во время ланча они сидели за капитанским столом: кушанья и сервировка ничуть не уступали Антуану, к тому же их развлекала душещипательными песнями актриса, справлявшаяся со своим репертуаром с завидным профессионализмом. Через некоторое время ее сменил слащавый джентльмен с наружностью итальянца, игравший фортепианные пьесы. Затем вниманию аудитории были предложены интермедии в исполнении толстяка, явно привыкшего подвизаться на сцене дешевых мюзик-холлов.
– Кто нанимал этих людей? – холодно поинтересовалась у Бейча Кэтрин, на которую концерт совершенно не произвел впечатления.
– Театральный агент в Луивилле, – отвечал тот, удивляясь ее придирчивости. – Мистера Керригана они вполне устраивали.
– А меня нет. – Она посмотрела ему прямо в глаза, и ему это пришлось весьма не по душе. – Тем, кто путешествует на моем судне, должен быть предложен концерт более высокого класса.
Капитан, пообещал озаботиться этим, и Кэтрин с Филлис отправились обратно на палубу, тогда как Элиза с Иветтой остались в кают-компании. Остальные слуги путешествовали на нижней палубе, причем к ним присоединился недавно нанятый на службу племянник Анри по имени Ти-Жан.
– Мисси Кэтрин, такой хорошенькой леди, как вы, не пристало шататься по улицам одной. – Анри всегда считал себя большим дипломатом. – Ти-Жан – хороший мальчик, а вам как раз нужен телохранитель.
– Ты так считаешь, Анри? Это почему же? – заинтересовалась Кэтрин. Беседа происходила несколькими днями раньше на кухне Бовуар-Хауса.
– А вам и не надо думать – почему, вы просто поверьте мне на слово. – Анри загадочно прижал палец к своему внушительному носу. – Ти-Жан – отличный боец. Уж он за вами присмотрит. Я поговорил с мичи Седриком, и он согласился со мной.
И Кэтрин представили Ти-Жан, поразившего ее своим восьмифутовым ростом и мощными мускулами, бугрившимися под тканью потрепанного костюма. У него были жесткие курчавые волосы, плоский переломанный нос, широкие губы и добрейшие глаза. Кэтрин приняла его на службу.
Ей было приятно ощущать спиною его присутствие: он был спокоен и внимателен. Вскоре она стала забывать, что он где-то поблизости, но если предстояло пробираться по людной улице или перейти мостовую, он всякий раз приходил на помощь, прокладывая путь в толпе и даже останавливая движение. А по ночам, когда весь дом спал, она то и дело замечала его массивную тень то на повороте галереи, то в тени деревьев в саду.
Сейчас «Эйлин О'Рурк» вошла в протоку, приблизившись к берегу реки. По себе стороны росли толстые мощные деревья с блестящей темно-зеленой листвой и нежнейшими, похожими на звездочки, цветам. Пароход шел на самом малом ходу. Кэтрин перегнулась через поручни, с любопытством всматриваясь вперед.
– Вот мы и здесь, мисс Кэтрин, – произнес за ее спиной низкий бархатный бас Ти-Жана. – Это «Край Света».
Духота солнечного дня, путешествие по реке, пышная растительность на берегу – внезапно все отступило, и на расчищенном пространстве их взорам предстала деревянная пристань, уходящая далеко от болотистого берега. По ней можно было попасть на широкую, посыпанную белым гравием дорогу, по обеим сторонам обсаженную высокими, обросшими мхом дубами. В конце дороги виднелось здание, весьма напоминавшее греческий замок с белоснежными колоннами, галереями, сверкавшими окнами и покатой крышей. Залитый солнечным сиянием, издали он, казалось, парил в воздухе в обрамлении листвы.
Передняя лестница немного ожила. Неизвестно откуда на нее высыпала целая толпа темнокожих детишек и взрослых, и все они радостно смеялись, кричали, размахивали руками. «Эйлин О'Рурк» подошла к причалу. Со скрежетом упал трап.
Кэтрин попрощалась с капитаном Бейчем и стала спускаться. Ти-Жан помогал ей, Элизе и всем прочим, тащившим вслед за хозяйками тяжелый багаж. На верхнюю палубу высыпали остальные пассажиры. По толпе прошел гомон: ее узнали. С корабля замахали руками, и она отвечала тем же. Даже банда карточных шулеров прервала свою игру, чтобы взглянуть на девицу, ставшую хозяйкой «Эйлин О'Рурк». Они, ухмыляясь, отдали ей салют.
– Не обращай на них внимания, – надменно вскинула голову Элиза, хотя сама не удержалась от ответной улыбки. – С такими негодяями, как они, не станет разговаривать ни одна уважающая себя леди.
Кэтрин смутило то, что она оказалась в центре внимания, причем не одних только пассажиров корабля. Стоило ей покинуть скрипучие доски причала, как ее окружила радостно гомонящая толпа. Здесь были женщины – и белые, и цветные, с младенцами на руках и малышами постарше, цеплявшимися за материнские юбки. Остальная детвора, босоногая и полуголая, носилась вприпрыжку кругом, словно стая
