мужчин.
– Сколько несчастья из-за нее! Думаете, она говорит правду?
– Уверена в этом. – К Беренис возвращалось спокойствие и способность оценивать происходящее, а вместе с ними – и острое чувство ненависти.
Но к своему удивлению она обнаружила, что Далси вовсе не склонна была разделить ее негодование, выслушивая рассказ о далеко идущих чудовищных планах Себастьяна. От Квико проницательная служанка многое узнала о графе Лажуниссе, и у нее сложилось впечатление, что он не имеет ничего общего с тем монстром, о котором с неистовой горячностью говорила Беренис. Она отказывалась поверить, что он был способен поднять руку на женщину.
Она прищелкнула языком и покачала головой:
– Вы говорили ему, что беременны? Беренис беспокойно ходила по комнате.
– Конечно нет! – воскликнула она голосом, полным гнева и боли. – Он не заслуживает того, чтобы знать об этом. Я боюсь, что он попытается забрать у меня ребенка, если, конечно, не избавится от меня еще до его рождения. О, Далси, мне надо бежать! Пожалуйста, помоги мне!
– Успокойтесь, миледи, – настаивала Далси, удрученная отчаянием своей госпожи. – Давайте все хорошенько обдумаем. Что касается Джульетт… Графу известно, что она говорила с вами?
– Откуда я знаю? – бросила Беренис. – Мы были в самой гуще сражения. И, конечно, было не до разговоров – лишь бы уцелеть. – Она снова представила языки пламени, кровь, Перегрина, пронзенного копьем, и чуть не закричала от ужаса, но взяла себя в руки. – Он должен был знать. Я оставила письмо на его столе, прежде чем уйти.
– Он, казалось, обезумел, узнав, что вы убежали. Именно Джульетт сообщила ему, что вы ушли от него к Модифорду. Квико считает, что ей нельзя доверять. – Далси озадаченно наморщила лоб.
– Мне наплевать на то, что он волновался! Он подлый лжец, такой же, как и она. Я больше не могу здесь оставаться, иначе просто погибну. Я с самого начала знала, что он негодяй. Ненавижу его! Всегда ненавидела!
Несмотря на уверенность, с которой Беренис произнесла эти слова, Далси знала, что это неправда. Уже давно она догадалась об истинной причине всех сумасбродств своей госпожи, замечая, как зажигались ее глаза при приближении Себастьяна, видя то возбуждение, которое выдавало смятение ее чувств, и приступы лихорадочной радости, резко сменявшиеся глубокой меланхолией.
– Вы не можете уйти, мадам. Подождите немного! Уверена, что он не собирается причинить вам зла. Голову даю на отсечение – он невиновен!
Далси так хотелось убедить ее! Для нее самой давно было очевидно, что Беренис по уши влюблена в своего мужа. Квико торжественно кивал и соглашался, говоря, что он, в свою очередь, уверен, что сердце его хозяина принадлежит жене-англичанке. Далси и Квико решили сделать все возможное, чтобы заставить этих упрямых влюбленных увидеть истину. Она хорошо понимала отчаяние своей госпожи, которой внушили, что Себастьян предал ее.
– Я позову Квико, – предложила Далси, испытывая необходимость посоветоваться с ним в такой критический момент. – Он очень мудрый, он выскажет вам все, что думает о Джульетт. Думаю, он подтвердит, что граф не мог вести себя настолько ужасно.
– Поступай, как знаешь, Далси. Мне кажется, я уже ничего не понимаю, – вздохнула Беренис, тяжело опустившись на стул и закрыв лицо руками. – Все кончено. Он говорит – и даже Дэмиан верит этому! – что я ушла к Модифорду, потому что хотела быть с ним. И он всем навязывает эту чудовищную ложь, хотя в письме я объяснила причину своего ухода.
Далси в раздумье нахмурилась:
– Говорите, вы оставили свое письмо на его столе? Сомневаюсь, что он получил его!
– Какое это имеет значение? – Беренис была слишком обессилена, чтобы рассуждать здраво. «Милосердный Боже, – думала она в отчаянии, – неужели мне никогда не избавиться от боли воспоминаний? Неужели меня вечно будет преследовать ощущение прикосновения его рук, его губ? Неужели мне не скрыться от мыслей, терзающих и не дающих успокоения? Да, я влюблена в него. Я узнаю это по тому трепетному чувству, охватывающему меня всякий раз, когда он смотрит на меня, по тому ощущению пустоты, когда его нет рядом».
Практичная Далси взяла инициативу в свои руки:
– Все эти пустые разговоры не помогут, леди! Давайте-ка, немедленно снимайте это платье!
– О, Далси, мне очень жаль, я испортила его. Посмотри, оно все забрызгано кровью, вымазано и порвано. Мне не следовало брать его без твоего разрешения. – Беспокоиться об этом сейчас было по меньшей мере нелепо, но Беренис не могла остановиться.
– Не переживайте из-за этого! – живо ответила Далси. – Я его выстираю, пришью новую кайму, и оно снова будет как новенькое. А теперь умойтесь и наденьте что-нибудь. – Говоря это, она рылась в шкафу в поисках подходящей одежды.
– Мне стоит одеться в черное – траур по Перегрину, – безучастно произнесла Беренис. – Но у меня нет ничего подходящего.
– А как насчет вашего розового платья? Если добавить к нему черную шаль, получится достаточно строго и пристойно.
Беренис кивнула и подчинилась. Вскоре она была умыта, надушена, и мягкий шелк облегал ее фигуру. Она сидела перед зеркалом, и световые блики играли на ее бледном лице. С усталым вздохом она закрыла глаза, когда Далси начала расчесывать ее волосы неторопливыми, успокаивающими движениями.
Она знала, что объяснения с Себастьяном не избежать. Она хотела этого и была готова. Далси права, она должна встретиться лицом к лицу с Себастьяном и спокойно и с достоинством пройти через это испытание. Трудно было возродить в ее истерзанной душе ту уверенность, которая еще совсем недавно горела в ней, делая ее надменной и дерзкой. Сердце сжималось при мысли о Перегрине и отчаянно колотилось от панического ужаса при воспоминании о выражении глаз Себастьяна, когда она ударила его по лицу. Сейчас Перегрин собирается в дальний путь, чтобы навсегда покинуть этот мир…
