Избранные произведения о духе законов

наследовать его феод, принадлежавший их общему отцу. Просьба эта была исполнена.

К этому добавлено (причем не следует забывать, что те, кто это сообщает, жили во время императора Фридриха I), «что, согласно мнению, которого всегда держались старые юристы, наследование феодов по боковой линии не может идти далее родных братьев, хотя в позднейшее время оно стало переходить до седьмого колена, а по новому праву, по прямой линии,—до бесконечности». Так закон Конрада получал мало-помалу дальнейшее распространение.

Если мы примем все это во внимание, то простое чтение французской истории покажет нам, что вечное владение феодами утвердилось во Франции раньше, чем в Германии. В начале царствования императора Конрада II, в 1024 году, положение вещей в Германии оставалось еще таким, каким оно было в царствование Карла Лысого, умершего в 877 году. Но во Франции со времени царствования Карла Лысого произошли столь важные изменения, что Карл Простоватый оказался не в силах отстоять свои несомненные права на империю от притязаний чужеземного дома, а во время Гуго Капета правящая династия, лишившаяся всех своих коронных владений, не могла даже удержаться на престоле.

Слабоумие Карла Лысого ослабило все французское государство. Что же касается государства его брата Людовика Немецкого, то, так как этот государь и некоторые из его преемников обладали большими достоинствами, то оно дольше сохранило свою силу. А может быть также и то, что флегматический темперамент и, если позволительно так выразиться, малая подвижность духа немецкой нации помогли ей противостоять тому порядку вещей, в силу которого феоды как бы по естественному влечению удерживались в одних и тех же родах.

Добавлю, что германское государство не подверглось тому опустошению, почти уничтожению, которое постигло Францию вследствие своеобразной войны, какую вели против нее норманны и сарацины. В Германии было менее богатств, менее городов, которые можно было бы разграбить, менее морских берегов для совершения набегов, более болот и лесов, служивших препятствием к передвижению. Государи, которым не угрожала постоянно гибель государства, менее нуждались в своих вассалах, т. е. менее от них зависели. Пожалуй, если бы германские императоры были избавлены от необходимости стремиться в Рим для коронования и делать постоянные походы в Италию, то феоды еще дольше сохранились бы в ней в своем первоначальном виде.

ГЛАВА XXXI Каким образом императорский сан был утрачен домом Карла Великого

Имперское достоинство, уже перешедшее раз помимо линии Карла Лысого к незаконнорожденным потомкам Людовика Немецкого, перешло еще раз в чужой дом вследствие избрания императором Конрада, герцога Франконского в 912 году. Линия, царствовавшая во Франции, могла с трудом отстаивать свои селения и еще того менее — имперское достоинство. До нас дошло соглашение, состоявшееся между Карлом Простоватым и императором Генрихом I, преемником Конрада. Это так называемый боннский договор. Оба государя встретились на корабле посреди Рейна и поклялись друг другу в вечной дружбе. Был найден довольно удачный mezzotermine: Карл принял титул короля Западной Франции, а Генрих — титул короля Восточной Франции. Карл заключил договор с королем Германии, а не с императором.

ГЛАВА XXXII Каким образом французская корона перешла к дому Гуго Капета

Наследственность феодов и повсеместное распространение феодов второй степени привели к уничтожению политического образа правления и к замене его феодальным. Из бесчисленного множества вассалов у королей остались лишь немногие, от которых зависели вес остальные. Короли почти утратили всякую непосредственную власть: проходя через такое множество других властей, и к тому же властей сильных, королевская власть останавливалась или терялась, не достигнув цели. Столь могущественные вассалы отказывались повиноваться и опирались при этом на своих же подвассалов. Короли, лишенные коронных имуществ, сохранившие только свои города — Реймс и Лан, — находились в их власти. Дерево слишком широко раскинуло свои ветви, и вершина его засохла. Королевство оказалось без домена, подобно империи[143] в настоящее время, и вот корону получил один из наиболее могущественных вассалов.

Норманны опустошали королевство, та своих плотах или небольших лодках они входили в устья рек, поднимались вверх по течению и разоряли страну вдоль обоих берегов. Орлеан и Париж задерживали этих разбойников, так что они не могли двигаться дальше ни по Сене, ни по Луаре. Гуго Капет, владевший этими двумя городами, держал в своих руках два ключа от жалких остатков королевства. Ему вручили корону, которую он один только мог защищать, подобно тому как сан императора был впоследствии отдан дому, который остановил расширение турецких границ.

Дом Карла Великого утратил императорское достоинство еще в то время, когда наследственность феода допускалась лишь в виде особого снисхождения. У немцев феоды стали наследственными еще позже, чем у французов. Поэтому сан императора, рассматриваемый как феод, стал избирательным. Напротив, когда корона Франции из дома Карла Великого перешла в дом Капета, феоды уже были в этом королевстве наследственными, поэтому и корона, как крупный феод, стала наследственной.

Впрочем, сильно заблуждались те, кто приписывал этому перевороту все изменения — как современные ему, так и последующие, в действительности, все сводится к двум событиям: к смене царствующего дома и соединению короны с крупнейшим феодом.

ГЛАВА XXXIII О некоторых последствиях вечного владения феодами

Как следствие вечного владения феодами у французов установилось право старшинства или первородства. Этого права не знали во времена первой династии: государство делилось между братьями, аллод — также, а феоды временные или пожизненные не могли быть предметом раздела, поскольку они не подлежали наследованию.

При второй династии Людовик Благочестивый, носивший титул императора и передавший его старшему своему сыну Лотарю, задумал в силу этого титула предоставить ему старшинство над младшими братьями. Оба короля должны были ежегодно посещать императора, приносить ему подарки, в свою очередь получать от него подарки, но более значительные, и совещаться с ним об общих делах. Это и дало Лотарю повод к притязаниям, в которых он имел так мало успеха. Когда Агобард писал в защиту Лотаря, то ссылался на распоряжение самого императора, принявшего сына в соправители империи после обращения к божьему указанию посредством трехдневного поста, святой литургии, молитв и милостыни, Агобард говорил, что народ принес Лотарю присягу и не может ее нарушить, что отец посылал его в Рим для утверждения в новом звании папой. Он настаивает на всем этом, только не на праве старшинства. Правда, он говорит, что император, дав доли младшим детям, оказал предпочтение старшему, но говорить о предпочтении, оказанном старшему, значило утверждать одновременно, что император мог предпочесть и младших.

Но когда феоды стали наследственными, право старшинства утвердилось в наследовании феодов и на том же основании в наследовании короны, которая была крупным феодом. Древний закон, которым руководствовались при разделах, перестал существовать. С феодами соединены были обязанности службы, и необходимо было, чтобы владелец феода мог исполнять эти обязанности, поэтому установлено было право первородства и соображения феодального права взяли верх над соображениями права государственного и гражданского.

Так как феоды стали переходить к детям владельца, то сеньоры лишились права располагать ими. Чтобы вознаградить себя за это, они ввели пошлину, которая получила название выкупной пошлины и о которой говорят наши обычаи, сначала она взималась по прямой линии, по позже по обычаю только по боковым.

Вскоре затем феоды стали передавать посторонним лицам как родовое имущество. Отсюда возникла пошлина, носившая название пошлины с продажи феодального владения и существовавшая почти во всем королевстве. Сначала размер ее определялся произвольно, но после того как сделки этого рода вошли во всеобщее употребление, размер ее был установлен особо в каждой отдельной стране.

Выкупная пошлина взималась при всяком переходе наследства, первоначально даже в прямой линии. Наиболее распространенный обычай определял ее в размере годового дохода. Она была обременительна и стеснительна для вассала и наносила, так сказать, ущерб самому феоду, поэтому в актах вассальной зависимости вассал часто выговаривал себе обещание сеньора брать выкупную пошлину лишь в форме определенной суммы денег, которая вследствие происшедших изменений монеты сделалась ничтожной. Таким образом, выкупная пошлина в настоящее время утратила почти всякое значение, тогда как пошлина с продажи феодального владения осталась в полном своем объеме. Так как пошлина эта не касалась ни вассала, ни его наследников и была явлением случайным, которого нельзя было ни предвидеть, ни ожидать, то насчет ее и не вступали в соглашения, а продолжали взимать ее в виде определенной части цены.

Когда феоды были пожизненными, нельзя было отдавать часть своего феода в качестве феода второй степени на вечные времена, человек, имеющий имущество в пожизненном пользовании, не мог, конечно, распоряжаться правом собственности на него. Но когда феоды сделались неотъемлемыми, такие сделки были дозволены с некоторыми ограничениями, которые полагались обычаями. Это называлось пользоваться своим феодом.

После того как вечное владение феодами положило начало выкупной пошлине, дочери получили возможность наследовать феоды за отсутствием наследников мужского пола. Отдавая феод дочери, сеньор увеличивал число случаев выкупа, так как муж обязан был платить его наравне с женой. Это установление было неприменимо к коране: не находясь ни от кого в зависимости, она не могла подлежать и праву выкупа.

Дочь Вильгельма V, графа Тулузского, не наследовала ему. Впоследствии Алиенора наследовала Аквитанию, а Матильда — Нормандию, право дочерей на наследование настолько уже утвердилось в то время, что Людовик Младший после расторжения своего брака с Алиенорой, не задумываясь, отдал ей