предварительно очистили от больших камней. Огромные толпы собрались на обочинах, чтобы полюбоваться редким зрелищем. Воины сдерживают людей. На канале, параллельном дороге, статую сопровождают суда. Матросы и пассажиры присоединяют свои голоса к хору толпы на берегу. На набережной уже установлены накрытые столы для тех, кто тащит статую, и тех, кто лишь смотрит и кричит. На этом апофеозе, разумеется, присутствует и сам герой дня, Джхутихотеп. Он восседает на носилках, которые несут носильщики, а за ним следуют его сыновья, несколько воинов и слуги с циновками и опахалами. Он думает, что более прекрасного зрелища еще не видел его ном: «Князья, которые прежде здесь управляли, чиновники, заботившиеся о вечности в стенах этого города, где я построил алтари над рекой, не могли представить, что я сделал и сделаю для себя. Вот я завершил мой труд для вечности, закончив сооружение моей гробницы, да пребудет она вечно».
Событие, которое мы только что описали, произошло в эпоху Среднего царства, но оно вовсе не было таким уж исключительным, как полагал правитель нома Зайца. То же самое повторялось всякий раз при перевозке царских статуй и когда фараон разрешал частному лицу установить свою статую в храме. Египтяне любили такие массовые работы, завершавшиеся праздником. Люди кричали, много пили. И каждый возвращался домой, довольный этим днем. Известный Кенамон удостоился еще большей милости, ибо в храм перевозилось сразу три его статуи.[328] Огромная толпа сопровождала их приветственными криками и рукоплесканиями. Мужчины несли зонтики из папируса. Жрецы окуривали статуи терпентином; жрицы Хатхор – владычицы Фив – потрясали своими систрами и трещотками. Танцовщицы и акробаты развлекали толпу.
V. Ювелиры, резчики по камню
Производство каменных сосудов, достигшее совершенства еще при I династии, по-прежнему процветало в эпоху Рамсесов. Из алебастра, сланца и мрамора вытачивали кувшины, вазы, сосуды, бокалы и чаши, порой украшенные фигурами людей или животных. Инструмент мастеров был предельно прост. Наиболее типичный – сверло с деревянной ручкой, вверху обтянутой кожей. Зажав каменную заготовку между колен, ремесленник высверливал ее, вращая сверло ладонями. Иногда его постигала неудача. Сверло могло пробить стенку сосуда, но это несчастье было поправимо: мастер аккуратно вырезал поврежденное место и ставил каменную заплату. В гробнице Тутанхамона сохранились образцы каменных сосудов, которые свидетельствуют скорее о мастерстве их изготовителей, чем об их вкусе, и многие предпочли бы им, например, прекрасную амфору из гробницы Пуиемра,[329] украшенную только короткой иероглифической надписью.
Многие ремесленники занимались обработкой металлов. Сокровищница Бубаста с ее золотыми и серебряными вазами, с ее жертвенными чашами, серьгами и браслетами, а также драгоценные украшения из гробницы Сиптаха из Серапеума, хранящиеся ныне в Лувре, создают впечатление, что изделия эпохи Рамсесов по богатству и разнообразию не могли сравниться с потрясающей коллекцией Тутанхамона или Псусеннеса. Однако заглянем в Большой папирус Харриса, где перечислены щедрые дары Рамсеса III богам. Каждый раз речь идет о золоте, серебре, меди, лазурите и настоящей бирюзе. Двери фиванских святилищ сделаны из золота или меди, сверкавшей как золото. Статуи богов облачались в золото. Жертвенные столы и чаши – из серебра. Декреты о привилегиях Амона высекались на золотых, серебряных и медных пластинах. Роскошь великого дома Амона и его священная ладья не поддавались описанию. В храме Атума в Опе, стояли золотые весы, равных которым не было нигде «со времен богов». На пьедестале сидел большой павиан, вылитый из золота, и наблюдал за правильностью взвешивания. Двадцать одна статуя Нила была изготовлена из всевозможных материалов. Храмам пожертвовано 13 568 статуэток из настоящего лазурита и бирюзы, примерно вдвое меньше из золота и других материалов, но и это уже значительная цифра. Во всех храмах были свои сокровищницы. Добавим к этому драгоценности самих фараонов и частных лиц, и тогда нам удастся составить представление о деятельности ремесленников, работавших с металлом.
В мастерских начинали с того, что тщательно взвешивали золото и серебро и только потом передавали их мастеру.[330] Весы существовали лишь для этой цели, во всяком случае в мире живых, а в загробном их использовали для взвешивания сердец в присутствии Осириса и богов Аментета (Запада, где находился потусторонний мир). Зерно измеряли египетскими мерами. Слитки азиатской меди принимали на счет и не взвешивали. Весы состояли из колонны (она заканчивалась головой Маат, богини истины), вделанного в колонну горизонтального металлического прута и коромысла со стрелкой посередине; на концы коромысла подвешивали на трех шнурах две одинаковые тарелки. Чтобы произвести взвешивание, коромысло с тарелками ставилось на прут так, чтобы оно сохраняло полное равновесие. Гири делались в форме лежащего быка. Металл поступал в мастерские в виде колец. Весовщик клал на противовес гири, придерживал руками колебавшиеся тарелки и проверял, чтобы стрелка стояла вертикально. Писец, вынув из футляра кисточку и палетку, записывал результат в присутствии начальники храмовых мастерских, который затем забирал взвешенное золото и передавал его мастерам.
Золотых дел мастерам для работы требовались золотя проволока для цепочек, пластинки и ленты для оправы камней, большие пластины для изготовления ваз и кубков, золотые трубки для браслетов, а также слитки.[331] Поэтому, чтобы получить все эти разнообразные заготовки, металл прежде всего плавили в тиглях над очагом. Для плавки золота и серебра египтяне пользовались открытым огнем. С полдюжины ремесленников вставали вокруг очага и усиленно раздували пламя через длинные трубки, на концах которых располагалась глиняная насадка с маленьким отверстием. Они перебрасывались шутками, да ничего больше им и не оставалось, потому что работа была изнурительной. Этот метод, унаследованный с древнейших времен, значительно улучшился в эпоху Нового царства. Теперь воздуходувные трубки вставляли в лежащие на полу мехи с отверстием на противоположном конце; отверстие-клапан по мере надобности открывалось и закрывалось с помощью веревок, привязанных к двум мехам-бурдюкам. Работник становился на них ногами, держа по веревке в каждой руке, и поочередно перенося тяжесть тела с одного меха на другой и дергая то за одну веревку, то за другую, открывал или закрывал отверстие-клапан и струя воздуха устремлялась из трубки в очаг. [332]
Когда металл расплавлялся, двое горновых, которые не боялись ни жары, ни дыма, подхватывали тигель двумя металлическими прутьями, отбивали изогнутую горловину и выливали металл в изложницы, расставленные на столе. Полученные слитки в форме кубиков передавали кузнецам: большой камень заменял им наковальню, а камень поменьше – молот. С помощью этих простейших инструментов они выковывали проволоку, бруски или пластины. После этого заготовки отжигали, даже если металл был достаточно чистым. А затем снова нагревали, чтобы вернуть ему пластичность. Мастер брал пластину щипцами, приближал к огню и раздувал его через трубку, которую держал во рту. Для получения проволоки прутья протягивали через волочила со все более и более мелкими отверстиями. Эти простейшие способы позволяли мастерам получать практически все необходимые заготовки. Оставалось только нарезать их и собрать. Когда мастер хотел сделать золотую или серебряную чашу, он садился на табурет перед врытым в землю верстаком и, умело орудуя инструментами, придавал пластине нужную форму.
После окончания основной работы начиналась отделка. Египтяне использовали огромное количество
