много, что перечень их заполнил бы целый том. До нас дошел справочник египетской иерархии времен Рамессидов.[521] Во главе стоят боги, богини и второстепенные божества, царствующий фараон, его супруга, божественная мать фараона и царские дети. Далее следуют судьи и советники, среди которых везир и назначенный фараоном первый советник, и все сановники, имеющие счастье жить возле солнца, крупные военачальники, писцы царской библиотеки, управляющие, глашатаи, носильщик зонта, носильщик опахала, царские писцы, начальники «белого дома», главный писец верховного суда, писцы – сборщики налогов.
Во втором списке перечислены представители фараона за границей, в «колониях» и городах, царские посланцы, хранитель печати «дома моря», ответственный за устья каналов. Одних специальных должностей – легион! Каждый из этих высших чиновников располагал собственным многочисленным штатом. Правители номов старались жить в своих резиденциях, как фараон в своей столице, и содержали массу служителей по примеру царского двора. Такой бог, как Амон, обладал несметными богатствами, которые находились в ведении жреческой администрации со строгой иерархией.[522] У первого пророка были управляющий дома, «камергер», хранитель покоев, писцы, начальник моряков и начальник слуг. Второй пророк тоже имел штат чиновников, приставленных к его персоне. Даже четвертый пророк чувствовал бы себя несчастнейшим из смертных, если бы на всех выходах его не сопровождала маленькая свита. Далее следует перечислить целый ряд управляющих, высших чиновников и писцов, которые распределяли между собой обязанности по выполнению решений высшего совета жрецов. Главные среди этих чиновников – хранители и писцы казначейства, хранитель печати храмовой казны, хранитель большой печати дома Амона. Не столь всемогущий и прославленный, как Амон, но все же владыка Ипу (Ахмим) и Коптоса, бог Мин имел помимо многочисленных жрецов значительный административный аппарат – писцов, начальников работ, отвечавших за стада, за ткацкие мастерские, за транспорт, а кроме того, кладовщиков и счетоводов.[523] Как и во всех странах, чиновничье племя стремилось размножиться, а не сократиться. Рамсес III за тридцать один год своего правления обогатил всех богов Египта, и каждому расширению их владений соответствовало появление новых должностей. Требовалось все больше писцов, чтобы собирать налоги, следить за их перевозкой, надзирать за рабами, содержать в порядке каналы и дороги, набережные и склады.
II. Набор и обучение чиновников
Основатель XIX династии, Парамсес (Рамсес I) за свою жизнь удостоился множества титулов, гражданских и жреческих, и одновременно ряда воинских званий. Когда фараон Хоремхеб призвал его и поручил управление всеми работами храма в Опете, Парамсес передал своему сыну Сети, который был уже во цвете лет, большую часть своих титулов и должностей.[524] Маленькие чиновники подражали большим. Некий Неферперит, находившийся в эскорте фараона, когда тот был в горах Речену, отправил в Египет четырех коров финикийской породы, двух – египетской породы и одного быка. Все они предназначались для божественного «Дома миллионов лет». За это его брат получил должность хранителя этого маленького стада, а сын – должность носильщика кувшинов с молоком. Не только эти должности были гарантированы им на всю жизнь, но и их титулы оставались в семье навсегда и переходили по наследству.[525] И никто не возражал. Наоборот, каждый отец семейства мечтал о такой чести. В одной из формул, адресованных посетителям гробниц, мы читаем: «Если хочешь завещать свое место своим детям, скажи это…»
А тому, кто ведет себя в чужой гробнице недостойно, другая формула грозит страшной карой: «Тебя не будет. Твой сын не будет на месте твоем».
Существовал закон, по которому строптивого чиновника лишали должности и сурово наказывали и не только его, но и его детей лишали привилегий и низводили до простых ремесленников или слуг.[526] Однако из этих текстов вовсе не следует, что после смерти отца ответственная должность, требующая знаний и больших способностей, сразу же переходила к сыну. В действительности дети чиновников поступали на службу по окончании школы и поднимались по служебной лестнице в зависимости от своего усердия и таланта, а также от могущества их покровителей.
Школа обычно находилась при храме. Бакенхонсу, будущий верховный жрец Амона, двенадцать лет посещал школу письма в храме «Госпожи неба».[527] В ограде Рамессеума, в Танисе, в Дейр-эль-Медина и в других святилищах найдены острака и папирусы со школьными упражнениями. Обучение начиналось рано. Бакенхонсу исполнилось всего пять лет, когда его отправили в школу, но, возможно, его отец, прославленный жрец, считал его выдающимся ребенком и поспешил. Во всяком случае, когда маленькие мальчики переставали бегать голышом и повязывали свой первый поясок, приходила пора отправляться в школу.
Мы уже знаем, что будущего военачальника отнимали от семьи в юном возрасте, а учащиеся обычных школ жили дома. Маленький школьник брал из дома корзинку с хлебом и кувшинчиком пива, которую мать давала ему каждое утро.[528] По дороге в школу и на обратном пути он мог вволю браниться и драться со своими школьными друзьями. Одна недавно опубликованная египетская сказка рассказывает нам о способном ученике, превосходившем умом своих старших друзей. Однажды они узнали его тайну и спросили: «Чей ты сын? У тебя нет отца». Он ничего не ответил, поэтому его колотили и насмехались: «В самом деле нет у тебя отца!»»[529] («Сказка о Правде и Кривде»).
Ребенок прежде всего учился читать и писать. Папирус был слишком дорог, чтобы его давать школьникам, поэтому им раздавали полированные пластинки известняка, разграфленные в линейку или в клетку. В Фивах довольствовались грубо обтесанными каменными осколками. Это были «тетради» для упражнений. Школьники учились выводить на них отдельные иероглифы или скорописные знаки, делать маленькие рисунки,а позднее – переписывать все более и более длинные отрывки текстов. На некоторых есть даже даты. Если бы у нас было достаточно таких «тетрадок» и в комплекте, мы бы узнали, сколько времени требовалось египетскому школьнику, чтобы прочесть и заучить наизусть такие классические тексты, как «Гимн Нилу» или «Поучение Аменемхата».[530]
Перепортив достаточно этого дешевого материала, школьник, уже почти «студент», получал драгоценный чистый папирус, на который переписывал уже не отрывки, а целое произведение. Сидя на корточках, он разворачивал свиток ровно на ширину стандартного листа. Он готовил чернила, красные и черные, выбирал из пенала подходящие кисточки и принимался переписывать либо сказку, либо сборник стихов или притч или же копировал разные иероглифы. Заглавия и начальные строки писали красными чернилами, остальной текст – черными. Но каждый писец был в то же время рисовальщиком и художником. Для расцвечивания своего рисунка он пользовался разными красками – зелеными, синими, желтыми и белыми.
Образование заключалось в заучивании классических и священных текстов и обучении не только грамматике, но и письму и началам рисунка. Египетские чиновники выполняли самые разнообразные обязанности и с удивительной легкостью переходили с одной должности на другую. Уна был сначала стражником и судьей, затем занимался поиском камней (для царских памятников) в далекой стране, строил корабли, очищая каналы, а когда разразилась война, стал начальником штаба.
«Студенты» должны были знать законы и уложения, историю и географию и разбираться в основах техники. Не знаю, проводились ли у них экзамены и получали ли они дипломы, но похоже, что нечто подобное было, если вспомнить, какие вопросы задавал писец Хори своему коллеге, желая уличить его в невежестве: «Каков рацион войска на марше? Сколько нужно кирпичей для постройки платформы заданных размеров? Сколько нужно людей для перевозки обелиска? Как поставить на пьедестал колоссальную статую? Как организовать военную экспедицию?» И под конец – целый ряд вопросов по географии Сирии. Короче – целая учебная программа![531]
