Они пересекли площадь, прошли под узкой аркой и стали подниматься по улочке, проложенной между двумя рядами высоких, тесно прилепившихся друг к другу белых домов. Сандро нес ее чемодан, а она шла перед ним и, довольная собой, смотрела на все с нескрываемым интересом. Иногда она останавливалась и запрокидывала голову, чтобы полюбоваться необычной архитектурой. Высоко между террасами и балконами сияло лазурное небо. Улочка повернула, перешла в лестницу, нырнула в темный проход и снова устремилась вверх. Дома кончились, и теперь улочка вилась между длинными белыми стенами, густо покрытыми плющом и виноградом. Наполовину скрытые в зелени полуголые ребятишки смотрели оттуда на Сандро и его спутницу.
— Нет, тут в самом деле прелестно, — сказала она жеманно. — Как во сне.
Она говорит так, потому что глупа, подумал Сандро, поэтому она и пользуется избитыми выражениями. И все-таки насколько больше смысла в ее банальных словах, чем в его изысканных и отточенных фразах. Ему захотелось ответить ей в тон, и он сказал:
— Да, как во сне… Если грезишь вдвоем.
Она, по-видимому, не расслышала и спросила:
— Далеко еще?
— Мы уже пришли, — ответил Сандро.
Он поставил чемодан, вытащил из кармана большой железный ключ и вставил его в замочную скважину позеленевшей, растрескавшейся двери старого монастыря. Они вошли в темный сырой коридор.
— Какие толстые стены, — заметила женщина, взглянув на слуховые окна, пробитые в сводах.
— Тут был монастырь, — сказал Сандро. Он прошел в глубь коридора и, распахнув дверь своей комнаты, добавил: — Я снял тебе комнату рядом… А пока можешь зайти ко мне.
Не сказав ни слова, она прошествовала в его комнату и взглянула на себя в зеркало, висевшее над умывальником. Сандро присел на край кровати и стал смотреть на нее. В зеркале отражалось ее лицо, серьезное и сосредоточенное. Смотреть на нее было приятно; пока они шли по улице, он не решался поднять на нее глаза из боязни, что выдаст свои чувства.
У нее были темно-синие раскосые глаза, такие огромные, что ее лоб, обрамленный белокурыми локонами, почти скрадывался. Узкий лоб и большие глаза придавали ей сходство с каким-то животным. Сходство это еще больше увеличивали тонкий нос с горбинкой, худые впалые щеки и большой припухлый рот. Скорее всего она напоминала козу; козу кроткую, сумасбродную и немного бесстыдную. Она была сухопарая и страстная. У нее была длинная нервная шея, худая спина, очень гибкая талия, но округлые бедра; из-под широкой юбки торчали тонкие ноги; ее вихляющая походка наводила на мысль о веселом непристойном танце; так и казалось, что она вот-вот начнет отбивать каблуками задорный такт.
Она, конечно, опасалась, что после поездки выглядит утомленной, но, внимательно оглядев себя в зеркале, осталась, по-видимому, довольна собой, потому что вдруг взглянула на Сандро через плечо и замурлыкала песенку. Это была единственная песенка, которую она знала; Сандро отлично помнил ее, потому что она часто напевала эту песенку в то время, когда они еще любили друг друга. Обычно она пела ее с иронией, пародируя неуклюжие, вызывающие жесты и развязную манеру исполнения низкосортных певичек. Некоторое время женщина мурлыкала, глядя на себя в зеркало, потом обернулась, уперла руки в бока и запела во весь голос, поводя бедрами и выбрасывая ноги, насколько это позволяло узкое пространство, отделявшее кровать от умывальника. Стоя лицом к Сандро, она опускала глаза, но, как только поворачивалась к нему спиной, посматривала на него через плечо. Она пела, широко раскрывая большой красный рот, так что был виден ее язык. Она знала, что теперь Сандро не устоит; и действительно, едва лишь она подошла ближе, он не выдержал и попытался ее обнять. Она тут же перестала петь и вертеться.
— Не дури, — сказала она.
— Хочешь взглянуть на свою комнату? — обиженно спросил Сандро.
Она кивнула, и Сандро вышел с ней на террасу. Дверь соседней комнаты немедленно распахнулась, и на террасе появилась белокурая девушка. Она собиралась что-то сказать и уже открыла рот, но, увидев женщину, быстро сорвала с перил купальник и скрылась в своей комнате.
— Кто это?
— Не знаю.
— Брось, отлично знаешь. Думаю, что ты уже завел с ней дружбу, если не хуже…
Она сказала это шутливо, без тени ревности.
— Нет… нет… — ответил со смехом Сандро; ему польстила мысль, будто она может заподозрить его в измене; но он сразу же понял, что опять допустил ошибку, выдав свои чувства, и снова стал серьезным.
— Вот твоя комната.
Комната была такая же, как у Сандро. Женщина села на кровать и сказала:
— Не знаю еще, останусь ли я на ночь или уеду после обеда.
— Поступай, как знаешь, — ответил Сандро со злостью.
Она взглянула на него; потом, веселая и соблазнительная, подошла к нему и погладила его по лицу.
— Ты сердишься?
— Нет, — сказал Сандро и обнял ее за талию. Но она ускользнула.
— Слишком рано… Дай мне немного привыкнуть… А потом, я правда не уверена, что останусь.
— Может, сходим к морю?
— Пошли.
Она положила чемодан на кровать, вынула из него какие-то баночки и флаконы и аккуратно расставила их на полке умывальника. Затем сунула в матерчатую сумку купальник, резиновую шапочку, платок, флакон с ореховым маслом и сказала, что готова.
Они вышли. Сандро держался несколько сзади: ему хотелось смотреть на нее, но так, чтобы она этого не замечала. Однако, когда они вышли на площадь, она сказала спокойно:
— Иди рядом… Не выношу, когда ты идешь за спиной и пялишь на меня глаза.
— Я не смотрел на тебя, — возразил Сандро.
— Не ври!
Миновав площадь, они кратчайшей дорогой стали спускаться к морю. Дорога довольно долго петляла между густыми садами, за деревьями которых виднелись почерневшие фасады вилл в мавританском или помпейском стиле. Это была, как объяснил своей спутнице Сандро, самая старая часть города; все эти виллы были построены лет пятьдесят назад. Потом дорога уперлась в два огромных утеса; за ними под крутым откосом, усеянным валунами, открывалось море. Дальше дорога шла зигзагами между валунами. Побеленный парапет делал ее похожей на серую ленту с белой каймой, свисающую с неба и лениво обвивающую скалы.
— А где же пляж? — спросила женщина, нагнувшись над парапетом.
— Вон там, — сказал Сандро, указывая на зеленые кабинки, тянувшиеся над отвесным обрывом острова вдоль скалистого побережья.
Они стали медленно спускаться по крутой асфальтовой дорожке. Женщина постепенно ускоряла шаг, а затем пустилась бежать, смеясь и поминутно оглядываясь на Сандро. Когда они сбежали вниз, оба дышали тяжело и прерывисто. Они молча пошли по тропинке, протоптанной в сухой желтой траве. Солнце пекло им в затылок. Теперь море было уже близко, и было видно, что оно совсем спокойное. Слабые волны набегали на прибрежную гальку и напоминали чуть колышущийся ковер. Приятно и глухо шуршали камни.
У моря почти никого не было. Лишь несколько человек загорали на камнях, положив под голову полотенце; кто-то стоял на берегу, подставляя ноги лениво накатывающимся волнам. Сандро проводил женщину до кабинки; она сказала, что сейчас же переоденется, и закрыла за собой дверь. Вскоре она вышла, оправляя на бедрах оранжевый купальный костюм и поглядывая по сторонам сквозь темные очки. Сандро тоже зашел в кабинку, быстро разделся и, бросив брюки на пол, вышел, на ходу застегивая плавки. Но женщины уже не было. Не дожидаясь Сандро, она сошла по лесенке, спускающейся к пляжу.
Он бегом догнал ее, и они вместе пошли по узкому пляжу, покрытому крупной галькой. Галька
