боль уходит, и меня бросает в жар.
Пара крепких рук легла мне на плечи, прижимая меня книзу. И голос Гэри произносит:
– Тяни, малыш!
Пока Гэри давит мне на плечи, чернокожий солдат выдергивает свою елду, а затем лихо засандаливает ее мне обратно, да так, что я едва не взлетаю над землей. Так он и продолжает, все в том же ритме – туда-сюда, туда-сюда, и моя задница то раздается, заглатывая его член, то вдруг съеживается, когда тот оказывается на воле.
Гэри больше не жмет мне на плечи. Я запыхалась, дыхание со свистом вырывается из моей груди. Стиснув зубы, я пытаюсь не застонать или не закричать, нас могут услышать. Я посмотрела назад. Белокурый верзила стоит на коленях позади Джонни. Обеими руками он пытается удержать раздвинутые половинки его черной задницы, в которых зажато его лицо, и неистово шурует языком в его дырке, как будто завтра наступит конец света. Стоны Джонни отдаются у меня внутри. Все во мне горит и трепещет.
Тут Гэри встает, вновь сбрасывает свои камуфляжные штаны и вытаскивает на свет Божий свой восставший жезл с ярко-алым набалдашником.
– О, только не это, парень, ты оторвешь меня от дела! – взмолился Джонни.
– Давай, засади ему! – с трудом выдавливаю я. – Отжарь его хорошенько, пока он меня трахает!
Гэри пристраивается к заду чернокожего солдата. В свою очередь, чернокожий наваливается всем телом на меня. Я чувствую, что моя майка насквозь промокла от струящегося с него пота. Его мощное тело сотрясается в спазмах, когда Гэри наконец вздрючивает его.
Для меня это уж слишком, я кончаю снова и снова, затем сую руку под майку до клитора и кончаю уже по третьему заходу. В этот момент его член высвобождает в меня свой груз. Я заполнена под завязку, кажется, липкая влага сочится из меня отовсюду. Я дергаюсь всем телом под Джонни, но не могу стряхнуть его с себя и снова кончаю прямо под ним.
Гэри будто отбойным молотком долбит нас обоих, пока чернокожий не поддает ему задом особенно удачно, и Гэри наконец выплевывает в него весь заряд.
Мои коленки так трясутся, что я тихо сползаю с капота джипа и сваливаюсь на бетон бесформенным комком, оба верзилы тяжело пыхтят рядом.
Отдышавшись, я говорю им:
– Спасибо, парнишки.
Затем быстренько вскакиваю на ноги, натягиваю мои кожаные штаны и куртку, напяливаю шлем, седлаю мою «хонду» и сматываюсь прочь.
В квартире Нади пахло уксусом, томатной пастой и вином. Воздух налился тяжестью в ожидании грозы. Надя окинула взглядом своих сотрапезников. Обе женщины сидели, облокотившись на стол среди пустых тарелок, в поразительно схожих позах, мужчина откинулся в кресле.
– Ну как, мой рассказ будет получше, чем ее? – Кори показала пальцем на Шеннон.
На лице Майкла Моргана застыло мечтательное выражение.
– Этот был самый лучший. – Он окинул взглядом трех женщин. – Простите меня, но это так.
– Именно потому, что в нем есть военные с большими палками? – поддразнила Кори.
– Ну, насчет военных я могу такого порассказать, что вы не поверите. Впрочем, нет, я вас знаю. Вы-то как раз можете поверить. – Он улыбнулся, повернувшись к Наде: – Надо полагать, один из них был из порнофильма для геев?
– Я не знаю. Он из фильма, Кори? – спросила Надя с серьезным видом.
– Ну, что-то вроде того…
– Без сомнения, это лучший рассказ, я давненько таких не слышал. Ты уж прости меня, Шеннон. Кстати, он напомнил мне, – произнес Майкл еще несколько рассеянно, – что сегодня я обещал Симону вернуться домой пораньше. Так что, с вашего позволения, леди…
Вскоре Надя проводила чуть пошатывающегося Майкла до дверей. Она вернулась в комнату к пустым тарелкам и бокалам. Шеннон сидела положив ноги на другой стул. Кори поставила один бокал на другой, пытаясь удержать равновесие. Надя подошла и отобрала у нее бокалы.
Губы Кори скривились в усмешке. Прозрачные голубые глаза сияли на бледном лице.
– Вообще-то я не сразу смоталась на мотоцикле. Мы привели в порядок одежду, потрепались и только потом разбежались. Они оказались милыми парнишками. Так, значит, я выиграла пари, правда ведь? Я же поимела обоих парней.
– А меня прервали! – возмутилась Шеннон. – У меня было мало времени…
Черты ее лица исказились. Надя заметила, что привычное выражение некоторой чопорности начисто исчезло.
– Я знаю, что вам требуется, – продолжала Шеннон, – просто подойти к мужику и сказать: трахни меня. Или же заявить ему, что я его трахну. Вы хоть представляете себе, о чем я думала с Эдвардом и Джеймсом? Я думала, что, быть может, это были лучшие мгновения в моей жизни!..
. – А потом пробили часы, и ты превратилась в тыкву! – прыснула Кори.
– Да, я сначала сомневалась. Но потом я все же приняла ваше пари. И я вовсе не считаю, что проиграла, – с жаром запротестовала Шеннон. Ее чуть тронутое веснушками лицо зарделось.
Кори рассмеялась:
– А Майкл считает, что ты проиграла.
Надя смотрела на остатки салата на тарелках. «Мне надо вынести их на кухню». На ней был китайский
