время, к которому относятся так беззаботно, неумолимо уходило.
Наконец Тирен забылся тяжелым сном. Его преследовали странные кошмары. Он лежал в объятиях Элайи и гладил ее, когда до них донеслись отдаленные голоса, сменившиеся фантастическими песнопениями. Голоса повторяли одни и те же слова и фразы. Потом он оказался один в холодной, полутемной комнате. Свет падал лишь на каменную плиту, где лежал Тирен. Он с ужасом понял, что не может шевельнуться, и дико огляделся. Что происходит? Почему он здесь? Где Элайя?
Из черного рукава высунулась рука. В тонких пальцах блестел кривой кинжал, острый, как лезвие бритвы. Его блестящее острие было направлено ему в сердце. Тирен словно загипнотизированный смотрел на него, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой.
«Элайя! Элайя!»
Он проснулся с хриплым криком и весь в испарине. Сердце билось часто и гулко. Сев на постели, Тирен схватился за голову. Что значит этот кошмар? Может, он отражает сомнения, одолевавшие его в последнее время? Или с ним говорил Магический кристалл, предупреждая об опасности?
Дверь в спальню раздвинулась. На фоне яркого света, лившегося из коридора, он увидел хрупкую девушку с ниспадающими на плечи волосами.
– Элайя!
Она направилась к нему и, присев на край кровати, дрожащей рукой погладила по щеке.
– Как… ты? – прошептала она. – Я слышала, как ты кричал во сне и звал меня.
– Скверный сон, ничего страшного. Теперь, когда ты здесь, это уже не важно. Он уткнулся лицом в ее ладони.
– Где ты была? Я ждал тебя весь день, не зная, где тебя искать и что с тобой. Как ты?
– Все хорошо, Тирен, все хорошо.
Элайя попыталась высвободить руку. О небо, что с ней произошло в тот момент, когда она услышала его зов? Ведь она обещала Верховной жрице не видеться с ним, а теперь оказалась здесь, в его спальне!
– Почему ты так расстроена?
– Я… должна вернуться к себе. Уже поздно и меня могут обнаружить в твоей спальне.
– По-моему, мы покончили с условностями, – возразил Тирен. – А может, теперь тебе стыдно называть меня другом и признаться в том, что существует между нами?
Элайя подавила рыдания.
– Нет, никогда! Я благословляю то время, когда мы были вместе, и надеюсь, что оно не кончилось, но прежде, чем мы будем опять вместе, предстоит выполнить ряд обязательств.
– Твои слова тревожат меня. Неужели ты считаешь, что я отпущу тебя? В чем дело, Элайя? Скажи мне!
Она вздохнула.
– Нам нужно расстаться на десять солнц. – Перехватив негодующий взгляд Тирена, Элайя приложила палец к его губам: – Попытайся понять, пожалуйста! Перед церемонией Восстановления кристалла в Правах я должна побыть одна. Такова традиция.
– И кто же сказал это тебе? Верховная жрица? Я не верю ей, Элайя. Она не питает к тебе любви и, боюсь, сделает все, чтобы разлучить нас. Полагаю, это не ограничится десятью солнцами.
– Ты несправедлив к ней. Если она настаивает на том, чтобы я придерживалась освященных временем традиций, это еще не повод считать ее злой. Мы расстанемся всего на десять солнц. Клянусь!
– Жрица превратит десять солнц в целую жизнь! – воскликнул он.
– Но ты забываешь, что мы с тобой Хозяева кристалла. Что значит ее власть по сравнению с этим?
– Почти ничего, но все-таки я беспокоюсь. – Тирен привлек Элайю к себе. – Меня страшит не разлука. Мое сердце привязано к тебе узами, которые крепче жизни. Если я потеряю тебя…
У девушки сжалось сердце.
– Ты не потеряешь меня, – воскликнула она, отпрянув. «Если я не уйду сию же минуту…»
– Позволь мне уйти. Сейчас мне запрещено видеть тебя.
– Меня не касаются чужие традиции, – возразил Тирен. – Ты моя, а я твой. Скоро утро, и мы расстанемся.
И он жадно прильнул к ее губам. Элайя отпрянула, хотя страстно желала его. Ну что ж, независимо от воли Верховной жрицы она соединится с ним еще раз перед тем, как начать период вынужденного воздержания.
– Я страстно хочу тебя, – сказала она. – Ради этой ночи забудем обо всем на свете! Если бы ты только знал, как я тосковала по тебе! Я люблю тебя!
– Я не имею права требовать от тебя таких признаний. Но мне бы хотелось, чтобы ты разобралась в своих чувствах.
– Я помню все, что было с нами. Но мне хотелось бы предложить тебе нечто большее, чем любовь.
И вот наконец оба ощутили беспредельное наслаждение от обладания друг другом, а потом долго дремали, не разжимая объятий.
Приподнявшись на локте, Элайя вглядывалась в лицо любимого. «А не спросить ли наконец о преступлении, за которое его сослали на Карцер?» Этот вопрос преследовал ее с самого начала их знакомства.
