целой планеты. Это убивает все, во что он так долго верил.
– Ладно, хищники…
– Я знаю. Хищники всегда умнее, они всегда доминируют. Хищники способны создавать цивилизации, и их всегда тянет к звездам. Старая, как мир, гребаная песня…
– Старая добрая гребаная вселенная, – предложил я свою версию.
– Это лишь…
– По крайней мере они не сражались друг с другом. Ты сама говорила, что второй корабль не был марсианским.
– Откуда нам знать. Хотя выглядело именно так. И есть ли другие варианты? Объединение представителей своего вида перед лицом внешней агрессии? Смогли ли они пережить эту агрессию?
– Похоже, нет.
Она уже не слушала, неподвижным взглядом уставившись на залитые в цемент древности.
– Судя по всему, они знали, что умирают. Потому что пытались улететь на крыльях, инстинктивно. Как люди, которые пытаются бежать от бомб. Все равно что руками загородиться от выстрела.
– Получается, корпус что – расплавился?
– Не знаю… – Она с сомнением покачала головой. – Нет, не похоже. Я размышляла об этом. То оружие, что мы видели… Оно основано на более фундаментальных законах. Изменяет что-то… – Вордени развела руками. – Не знаю. Меняет волновые свойства материи? Или нечто гиперпространственное? Нечто, приходящее в трехмерный космос извне? Пожалуй, ощущение именно такое… Мне кажется, в какой-то миг корпус просто исчез. Они оказались в космосе. Оставались живыми потому, что корабль в некотором смысле никуда не делся. Но эти существа чувствовали, что он вот-вот исчезнет совсем. Думаю, поэтому они пытались лететь.
Кое-что припомнив, я даже поежился. Археолог продолжала:
– Должно быть, нападение было гораздо более массированным. То, что видели мы, происходило на большой дистанции.
Я хмыкнул.
– Да, пожалуй… Автоматические корабли оттачивали свое мастерство сотни тысяч лет. За это время бой стал настоящим произведением военного искусства. Слышала, как Хэнд высказался в самом конце атаки?
– Нет.
– Он сказал: «Это убило других». Тех, что мы нашли внутри корабля. Но он имел в виду всех. Венга, Арибово и остальных. Вот почему они пассивно ждали, пока не закончился воздух. С ними произошло то же, что с нами. Скажешь, нет?
Неожиданно Таня замерла и взглянула на меня:
– Слушай, если такое происходит регулярно…
Я кивнул:
– Да. Я тоже об этом подумал.
– Мы же высчитали, что корабли встречаются как кометы. Судя по техноглифам и данным наших измерений – раз в двенадцать сотен стандартных лет плюс-минус погрешность. Раз с Арибово и остальными произошло то же самое, значит…
– Значит, есть другой корабль, прошедший так же близко. Орбиты пересеклись от года до восемнадцати месяцев назад. И кто знает, что за цикл совершает это небесное тело.
– Можно вывести чисто статистически, – вздохнула Вордени.
– Статистически шансы двух экспедиций встретиться с подобным явлением на отрезке в восемнадцать месяцев довольно малы.
– Пренебрежимо малы.
– И это консервативная оценка. Полная невозможность – следующая на шкале.
– Ее мы исключаем.
Я кивнул и против собственной воли рассмеялся. С рассуждениями в Таню будто пошли какие-то жизненные токи.
– Точно. Как исключаем противоположную вероятность: что пространство насыщено металлоломом. То есть что столкновение с инопланетным кораблем – обычное дело. Иными словами, можно характеризовать данное явление как частное и регулярно повторяющееся сражение масштабного военного конфликта.
– Мы должны были наблюдать такие события, – неуверенно сказала Вордени. – И определить координаты хотя бы нескольких.
– Сомнительно. Космос очень велик, а корабль длиной в пятьдесят километров достаточно мал – даже в стандартах обычного астероида. Собственно, мы и не интересовались. Добравшись до этой планеты, немедленно уткнули носы в землю, стараясь собрать побольше древностей и как можно скорее их продать. Возврат инвестиций – вот название игры, которую ведут в Лэндфолле. Мы давно утратили интерес ко всему остальному.
Вордени засмеялась. Кажется, я действительно ее развеселил.
– Ковач, а ты случайно не Вышински? Рассуждаешь точно как он.
Я изобразил улыбку:
